Дина Михайловна рассказывала, она дала почитать свою рукопись Карине. Та сразу предложила: «Давай покажем Высоцкому! Мне было все равно — имя это мне ничего не говорило, песен Володиных я тогда не знала. Карина позвонила ему — он немедленно приехал, забрал пьесу домой, вскоре позвонил нам: «Нет, девчата, это несерьезно…»
Потом Высоцкий улетел в Одессу, и вдруг через несколько дней — звонок: «Девки, пьеса гениальная! Я играю, я ставлю, я пишу песни. Я уже дал читать ее Говорухину…» Скоро Володя приехал и очень напористо сказал: «Девчата, дело пойдет…» И мы принялись за работу… Володя сказал, что, во-первых, там виден женский почерк, а он бы хотел обжить пьесу внутри себя, по-мужски… Он приходил к Карине, у которой я жила, что-нибудь на скорую руку перекусывал, и мы с ним садились разговаривать по поводу очередного эпизода… Володя хотел густо насытить этот сценарий песнями и сам их исполнять… Особенно он хотел написать песню о собаке. Сохранились в памяти строки, что-то такое: «…Бим, который мне необходим…» Затем в какой-то момент появился Говорухин (это все еще июнь, театр продолжал работать), мы вместе читали и обсуждали сценарий. Говорухин больше молчал, слушал… После того как мы закончили, я отдала Володе единственный экземпляр, написанный от руки (машинки у меня тогда не было). С удовольствием взялся его отпечатать, сказал, что он уже выучился, что печатает страницу за 16 минут. Это его не устраивало, он хотел быстрее…»[57]
К сожалению, из этой затеи ничего не вышло. Руководство Одесской киностудии сценарий забраковало.
В том самом вгиковском общежитии, кстати, в начале 1960-х Владимир Высоцкий мимолетно познакомился с будущей «скалолазкой» из «Вертикали» Ларисой Лужиной. Высоцкий частенько наведывался в Ростокинский. Официально он приходил к своим приятелям, но симпатичных студенток вниманием, естественно, не обходил. Лужину в том числе. Она рассказывала: «Он часто приходил к нам в общежитие, пел песни. Мне тогда казалось: ничего особенного, ну, парень с гитарой, песни какие-то при-блатненные. Невзрачный, невысокого роста. Вот когда к нам заходил Муслим Магомаев — это все, караул — все девчонки сбегались. А Высоцкий… Нет, я на него внимания не обращала…»[58]
К тому же, за Ларисой в то время ухаживал студент операторского факультета Алексей Чердынин (а в скором будущем — муж), и Высоцкому здесь счастье не улыбалось.
Вообще, тот герасимовско-макаровский курс ВГИКа был, что называется, «звездным». Сокурсницами Лужиной были две блестящих Жанны — Прохоренко и Болотова (удачно дебютировавшая в 16 лет в фильме «Дом, в котором я живу»). А Галя Польских, а Инна Гулая? А статная русская красавица Лида Федосеева, ставшая через тире Шукшиной после смерти мужа, а Таня Гаврилова (одна из героинь будущего рязановского фильма «Дайте жалобную книгу»), а загадочная Лариса Кадочникова?!. У кого угодно могла закружиться голова.
Впрочем, Высоцкий, наверное, напрасно то общежитие навещал, только время зря терял. Во ВГИКе и своих красавцев с головой хватало. Николай Губенко, Евгений Жариков, Андрей Кончаловский, Сергей Никоненко… На соседнем, сценарном факультете, учился гениальный Гена Шпаликов (чей сценарий «Я родом из детства» распахнул для Высоцкого дверь в кинематограф). Студенты даже не подозревали, что рядом с ними жил и творил будущий классик отечественной словесности — Василий Макарович Шукшин!.. В то время автор «Калины красной» был не кто-нибудь, а секретарь комитета комсомола института. Лида Федосеева его тихо ненавидела, а он на нее и внимания не обращал, крутя роман с молодой поэтессой Беллой Ахмадулиной. Ну, да ладно!..
Да и в родной студии, со студентом-старшекурсником Высоцким случались различные лирические истории. С одной из них связано имя будущей кинозвезды Валентины Малявиной.
Абитуриентке Школы-студии порекомендовали для начала показаться педагогу Александру Михайловичу Кареву.
«В коридоре меня встречает парень, — рассказывала Валентина, — с красной повязкой на рукаве. Спрашиваю его:
— Как мне повидать Карева?
— Он на занятиях, — отвечает парень. — Подожди. Сели рядышком. Молчим. Он посматривает на меня, а я вся раскраснелась от волнения перед встречей со знаменитым педагогом. Парень говорит:
— Не волнуйся. Артисткой хочешь быть?
— Да.
— Дело трудное. Артист не имеет права трусить. Успокойся.
Опять молчим. Волнение от молчания совсем захлестывает, и я спрашиваю парня:
— А ты дежурный?
— Дежурный?
58
Мельман Д. «Николаева Л.: «Утонуть в Лужиной» // Московский комсомолец. 2003. 29 августа.