Со временем их общая компания как-то распалась, точнее, трансформировалась, и Пугачева с Высоцким обменивались лишь взаимными шутливыми приветами.
Желание спеть его песни у Пугачевой всегда присутствовало. «Но ни одна песня не удавалась, — рассказывала певица. — Потому что настолько он индивидуален. Но вот две песни, которые я услышала, причем не в его исполнении, а в исполнении Марины Влади — «Бокал вина» и «Беда», — меня просто поразили и я очень хотела их спеть, и собиралась… Я собиралась их спеть где-то года три подряд: думала, думала, думала…»
Надо же было случиться такому роковому стечению обстоятельств. Как раз в ту трагическую ночь 25 июля 1980 года Пугачева с друзьями закончила репетировать «Беду». На следующий день должна была состояться премьера в Театре эстрады, на олимпийском концерте. И Алла Борисовна завелась: «Ну давайте позвоним ему сейчас, скажем…» «Я не знаю, что со мной творилось. Где-то в три часа ночи меня просто держали, как будто в меня дьявол вселился… Меня держали четверо человек, и один из них, Юрий Шахназаров, — тогда он у меня был руководителем ансамбля… Я говорила, что необходимо именно сейчас позвонить. А он: «Телефона у меня с собой нет…» Я говорю: «Ну, узнайте!..» — «Поздно сейчас, утром сообщим…» Я говорю: «Нет, сейчас!..». Говорят: «Ну, куда мы будем сообщать?.. Нет телефона… В три часа ночи неудобно…» Когда мне позвонил Юра на следующий день и сказал: «Алл…» — «Ты достал телефон?..» Он говорит: «Да, только звонить не надо…» Это, конечно, мистически-трагическая история… Если у вас есть желание встретить кого-то, скажем, автора, или встретиться с другом, приятелем, пока он жив и здоров, — не скупитесь на эти встречи, не скупитесь на любовь…»
В день похорон Высоцкого она вышла на сцену главного пресс-центра Олимпиады в черном траурном платье и начала свое выступление — «Я несла свою беду…»
Отвечая на вопросы об Алле Пугачевой, Высоцкий на выступлении в Ворошиловграде 25 января 1978 года высказался, как всегда, уважительно, но сдержанно: «Алла Пугачева, на мой взгляд, интересная очень актриса на сцене и интересная певица». Рассказывают, ему однажды прислали записку: «Владимир Семенович, Ваше творчество очень напоминает творчество Аллы Пугачевой…» Он прочитал, рассмеялся, затем читает дальше: «Так же, как она, вы откровенны со зрителями». Когда он дочитал до конца, то очень серьезно сказал:
— Я с вами не откровенен. Я говорю то, что вы хотите от меня услышать. Если бы я был с вами откровенен, то я не знаю, как бы вы отнеслись к этому…[112]
Почти через одиннадцать лет после смерти Высоцкого, в мае 1991 года, у Аллы Борисовны произошло одно мистическое «свидание» с умершим поэтом. Когда 31 мая в лондонской больнице появился на свет внук Пугачевой Никита, то он почему-то не заплакал, как это положено, а, внимательно прищурившись, стал разглядывать окруживших его людей. И молчал. Молодая бабушка всполошилась: «Что-то не так, надо что-то делать!» В этой нервной обстановке зять певицы Владимир Пресняков начал истерически хохотать, и вдруг услышал голос Владимира Высоцкого: «Желаю вам счастья в личной жизни!» Обернулся — и встретился глазами с напряженным взглядом тещи. Оказалось, она тоже слышала слова, произнесенные Высоцким…[113]
Кочуя из одной киноэкспедиции в другую, Высоцкий не забывает сообщать жене: «Я, лапа, ужасно положительный. Все спрашивают, что со мной, почему я серьезный. А я их не удостаиваю и пренебрегаю…» (Айзкраукле, Латвия, 18 июля 1964).
В другом, то ли шутя, то ли всерьез, признавался: «Глядя на всех встречающихся мне баб, я с ними не якшаюсь, чужаюсь их, и понимаю, лапочка, всю массу твоих достоинств и горжусь, что ты моя жена… Романов, повторяю, нет. Ни платонических, ни плотоядных. Мне очень трудно, но я терплю и настоятельно рекомендую тебе то же самое. По поводу твоего отдыха — поговорим в Москве. Я не думаю, что тебе было бы здесь лучше…» (Одесса, 9 августа 1967)
Когда у Владимира уже начал складываться более-менее устойчивый статус актера Театра драмы и комедии на Таганке, он начал получать стабильную ставку — 70 рублей. Впрочем, все они уходили на няньку, чтобы Люся «постоянно могла быть рядом с ним. Во-первых, я сама хотела постоянно быть рядом, а во-вторых, и Володя в этом нуждался. А иногда в этом был смысл и для театра: я хоть как-то гарантировала, что Володя будет на спектакле, не опоздает и не пропадет…»[114]
Люся прочно «прописывается» на Таганке. Бывает на репетициях, спектаклях, участвует в послепремь-ерных банкетах и дружеских вечеринках. Ездит вместе с мужем в гастрольные поездки (в Грузию, в Ленинград), на съемки (в Белоруссию, Одессу)… Высоцкий писал своему приятелю в далекий Магадан: «Жена моя Люся поехала со мной и тем самым избавила меня от грузинских тостов алаверды, хотя я и сам бы при нынешнем моем состоянии и крепости духа устоял. Но — лучше уж подстраховать, так она решила…»[115]
113
Манихина Т. В день рождения внука Пугачевой явился покойный Высоцкий // Собеседник. 2000. № 19, май.
115
Кохановский И. «Письма Высоцкого», и другие репортажи на радио «Свобода». М.: Физкультура и спорт, 1993.