В конце концов то, что пощадил огонь, испортила и разрушила вода.
Но не прошло и трех месяцев с того дня, когда погас пожар, и в городах все восстановилось. Выросли, как по волшебству, железобетонные многоэтажные дома, появились асфальтовые мостовые и тротуары, ярко вспыхнули электрические солнца и, глухо гудя, побежали веселые, пестрые трамваи.
Люди, — эти части одного огромного и сложного механизма, называемого обществом, — сразу же принялись за свою обычную деятельность, и сразу же загудели, загремели фабрики, запыхтели пароходы и засвистели паровозы, увозя и привозя людей и товары в город, где недавно свирепствовал огонь.
В министерствах и конторах трещали машинки и щелкали арифмометры и костяшки счетов, шелестела бумага и неисчерпаемым потоком растекалась по миру.
Когда же все пошло по-прежнему, — наступил день расплаты.
Главные руководительницы всемирного клуба борющихся женщин были арестованы, сыщики отыскивали одну за другой поджигательниц и заключали их в тюрьмы. Были найдены все улики против тех, кто уничтожил почти все до основания богатые города, гордые своей вековой культурой.
Под Петербургом в небольшом особняке, стоящем на дальней окраине, где уж начинаются огороды и редкие лачуги поденщиков, была обнаружена лаборатория суфражисток.
Здесь был найден большой запас каких-то серебристых шариков, хранившихся в герметически закрытых сосудах. При испытании этих шариков оказалось, что они были приготовлены из какого-то неизвестного сернистого металла, напоминающего натрий, но гораздо легче его. Шарики эти были покрыты тонким слоем магния. Эта оболочка, окисляясь, давала доступ воздуху к веществу шарика, и он вспыхивал, выделяя столько теплоты, что из камней выплавлялись металлы и начинали гореть, и вспыхивали, как солома, толстые железные балки и массивные медные и бронзовые предметы.
Пока ученые эксперты разбирались в сложном составе вещества, поджегшего города, а полиция собирала все улики против суфражисток, — суд вынес свой приговор.
Хотя поджигательницы по законам того времени должны были быть казненными, но соединенный международный суд пришел к иному решению, изменив соответствующую статью закона.
Суфражистки были признаны типами явного вырождения, опасными для культурного общества и одержимыми заразительной формой психоза.
На этом основании было решено избавить общество от борющихся женщин и поселить их на одном из островов, входящих в состав Антарктической области, снабдив их всем необходимым для существования, и предоставить сосланных их собственной судьбе на пятилетний срок.
В описываемое время путешественники побывали уже на Южном полюсе, описали вулкан Гефеста, являющийся самой южной точкой нашей планеты, но признали весь Антарктический материк бесплодным, мертвым, для культуры непригодным.
— Антарктические земли, — писали современные географы, — это призрак смерти, угрожающий земле, это — начало смерти, переход нашей планеты в тот вид, какой издавна приобрела мертвая луна.
Так писали ученые, и вот в эту-то область стужи и смерти культурное общество ссылало на неизбежную гибель своих матерей, жен и сестер за то, что их нравственные и умственные запросы требовали широкой деятельности и не могли мириться с подчиненной ролью в общей работе на пользу всего человечества, великодушно принимающего от них плоды их гениальности и необычайной энергии.
II. Экспедиция русского парохода «Океан»
Большое, в 10.000 тонн водоизмещения, русское быстроходное судно «Океан» уже 14 дней было в море.
До назначенного срока оставалось уже немного, но командир «Океана», молодой опытный штурман дальнего плавания Илья Максимович Седельников, был спокоен и знал, что вовремя дойдет до мыса Доброй Надежды, где был сборный пункт.
Седельников был очень недоволен, когда в Петербургском порту он получил предписание от своего правления принять на борт 540 арестантов и содержать их в тюрьме до мыса Доброй Надежды, где он получит новый приказ.
Узнав, что ему придется взять на «Океан» женщин, командир немедленно отправился в правление и просил освободить его от этого неприятного и унизительного, как он выразился, поручения.
— Почему унизительно это поручение, Илья Максимович? — удивленным голосом спросил его директор, откинувшись на спинку мягкого кресла.
Седельников нахмурил свои густые брови, отчего его загорелое, бронзовое лицо сделалось суровым, и сказал:
— Я узнал, что повезу в ссылку суфражисток, тех женщин, которые, как они говорили на суде, с отчаяния пустили красного петуха по городам. Я не видел этой забавы, так как в то время путался с грузом австралийского мяса в Саргассовом море, но читал об этой штуке много интересного. Быть может, все это очень худо и преступно, — не спорю, но ведь на такое дело с радости люди не ходят. Видно, была большая обида… так я думаю… А вот теперь я должен вести больше пятисот женщин на смерть. Среди них учительницы, а из них одна, может быть, учила и моих меньших сестер, чьи-нибудь матери… врачи, смело идущие на смерть ради спасения страждущих, ученые… Эх! Лучше избавьте вы меня от этого дела… Совестно мне что-то…