— Кто? — Медея прослеживает направление взгляда сестры и сталкивается с пристальным вниманием Магнуса Нотта, отчего немедленно расслабляется. — Скорее, он следит за тобой, дорогая. Ну, или спрашивает себя, что нашел в ведьме-сквибе наследник знатного семейства и видный ученый.
— Ты говоришь сущую безделицу! — вскидывается кузина. Она все больше Молли, все меньше — Мари. — Это твоему супругу сказочно повезло!
— Давай не будем обсуждать наше с ним везение, просто уверимся, что оно обоюдно. Не хочешь выпить холодного сока? Вишневый сегодня просто чудесен.
До конца церемонии взгляд Магнуса Нотта преследует ее, как привязанный. Наверное, в самом деле не может понять, что нашел Эмори, не самый слабый волшебник, в приклеившейся к его локтю бледноватой, аловолосой ведьме.
***
— Ах, кузина Медея, поздравь меня! — Молли врывается как всегда огненным вихрем, но сейчас это фонтанирующий радостью вихрь. — Я стала счастливейшей ведьмой на свете! Артур сказал, что тоже любит меня!
Медея откладывает сборник стихотворений и разливает поставленный домовиком чай, пока Молли старательно устраивается напротив, утопая в пучине мягкого дивана. Эмори все труднее дается гордая осанка, дома он предпочитает отдыхать, но чтобы не обижать супругу, купил ей специально удобное кресло.
— Артур? Ах, да, припоминаю, ты писала о каком-то Уизли.
Тон писем, если честно, весьма обеспокоил Медею, потому что в них кузина выглядела совершенно лишившейся рассудка от симпатии к некоему рыжему однокласснику. Еще более встревожили письма дядюшки и тетушки Мюриэль, которые, зная о взаимной симпатии девушек, просили повлиять на поссорившуюся с единственным родителем юную ведьму. Ситуация все больше подходила к грани общественного скандала, который покроет слоем грязи доброе имя их семьи.
— Да, он самый лучший, самый милый. Ты бы слышала, какие стихи он мне читает! «Сравню ли с летним днем твои черты…»
— Это Шекспир.
— Что, прости?
— Это Шекспир, маггловский поэт.
— Все равно, — отмахивается Молли. — Артур так замечательно читает их…
Теперь Медея видит причину бесконечного беспокойства родственников — глаза кузины будто остекленели, она смотрит и не видит, думает только об одном, как зачарованная. Некрасиво, нехорошо, сразу вспоминаются уроки матушки, истинной Блэк по крови и воспитанию. О, сколько всего она знала про проклятия и сглазы!
Нельзя проверять, тем более, у Медеи попросту не получится столь сложное заклинание. Но спасти кузину необходимо, хотя бы от будущих сожалений.
— Стихи, конечно, это хорошо, но, дорогая, что тебе еще нравится в твоем ухажере?
— Прости?
— Возможно, он красив, влюблен в тебя, и ваша страсть взаимна, но… Прошу тебя, подумай о другом.
Молли хлопает глазами, растерянная, вцепившаяся в чашку, уже предчувствующая плохое для нее продолжение, но бесконечно доверяющая всегда помогающей кузине. Подобное доверие… Медея больше всего на свете боится не оправдать. Она не собирается разлучить влюбленных, если это в самом деле принесет счастье кузине.
— О чем?
— Когда я выходила замуж за Эмори, я не любила его. Мы не бросились друг к другу в объятия, охваченные страстью, — насмешливо произносит она, заставляя Молли багроветь от смущения. — Я знала, что он сможет позаботиться о наших будущих детях. Что у нас будет эльфийка, которая поможет по хозяйству, и мне не придется вставать спозаранку, чтобы заняться домом. Что у наших детей будет приличная одежда, свои комнаты, им не придется заглядывать голодными глазами в чужие рты. Что я всегда смогу накормить их, обучить и купить понравившуюся игрушку. Страсть, конечно, хорошо, но только тогда, когда не приходится целыми днями заниматься бытом или работать. Уборка, стирка, готовка, сад, покупка одежды, штопка обязательно появляющихся дырок… А ведь ты хочешь не одного ребенка, так?
— Да, я хочу большую семью, как у нас. Но, дорогая кузина, ты относишься ко всему слишком серьезно! — поднимает ее на смех родственница. Ей все это кажется нелепым, не теперь, когда влюблена со всем пылом юности.
— Я ничего не знаю об этом Артуре, а потому беспокоюсь за тебя. Скажи, у него есть свой дом? Или какое-нибудь предприятие? Он сможет обеспечить молодую супругу?
— Нет, но… Он очень умный, его возьмут в Министерство! Артуру дом достанется от мамы. Ты помнишь ее — Цедрелла Блэк.
Медея качает головой. Эту сплетню обсуждают все, кому не лень в гостиных дам магического света.
— Дорогая, Цедрелла Блэк уже дала слово. Она собирается отказаться от рода Уизли и выйти замуж за кого-то из Селвинов, как только сын станет способен принять на себя должность главы рода.
— Мерлин! — Молли закрывает рот ладошками в ужасе. — Как жестоко!
Медея останавливает импульсивную кузину от того, чтобы бежать и писать пронизанные сочувствием письма возлюбленному.
— Давай поступим с тобой следующим образом: не будем ссориться из-за Уизли, Артура или Цедреллы, тем более, сейчас Пасхальные каникулы! Поживешь у нас, посмотришь дом. Просто пообещай мне несколько дней, как минимум неделю, не встречаться с Артуром, а посмотреть на него издали. Неужели он самый красивый и умный парень в школе? Даже умнее кузена Бартемиуса Крауча? Как его имя? Не помню, прости.
— Пфф! — Молли обиженно надувается, складывает руки на груди. — Крауч всегда смотрит так, словно на лбу у меня написано «Идиотка»!
Медея не выдерживает, смеется, обнимает сестру прежде, чем та успевает вспыхнуть.
— О, дорогая, он же мальчишка! В чем-то он действительно может быть умнее, а в чем-то можешь разбираться лучше ты. К примеру, я до сих пор не все понимаю в работах своего супруга, но он не может понять разницу между кремом с ванилью и ванильным кремом. У тебя своя сфера интересов и познаний.
Молли смеется.
Именно за веселым смехом застает их входящий в дом Эмори. Молли немедленно тушуется, пока Медея поднимается и протягивает руки навстречу супругу. Тот ласково принимает ухоженные ладошки, целует сначала одну, потом другую, а затем бережно прикасается к бархатной щечке.
У них нет страсти, нет всепоглощающей любви, но Эмори уважает ее, и Медея старается отвечать ему тем же уважением: к его интересам, вкусам, потребностям. Наверное, поэтому их дом напоминает тихую гавань, без штормов и ураганов. Они ни разу даже не ссорились.
— Дорогой, ко мне приехала моя кузина. Не возражаешь, если она останется у нас на Пасхальные каникулы?
— Конечно-конечно. Если вам нужна свобода для женских разговорчиков, могу на время переехать к брату, — подмигивает он, после того, как приветствует весьма тепло родственницу супруги.
Молли ошарашенно смотрит на них круглыми глазами, и Медея испытывает невольный приступ гордости: она довольна своим мужем и домом.
— Н-нет, не стоит. Если я не стесню вас…
— Разумеется, не стесните. Медея вас очень любит, мисс Прюэтт, и грустит, потому что не может часто встречаться.
— Это называется разглашением тайн, — ни к кому не обращаясь, произносит Медея, на что супруг вновь тепло улыбается и удаляется к себе в кабинет, предварительно уточнив, что у них на обед.
— Идем, покажу тебе гостевую комнату.
Они поднимаются на второй этаж, Медея распахивает одну из дверей.