– Ай-яй-яй! – при этом он зачем-то открыл кран смесителя и долго смотрел на бьющую из него струю воды, а затем и вовсе, явно без надобности принялся мыть под ней руки, просто так потирая ладони, без мыла.
Марианна и без того ещё полностью не отошла от затрещины, полученной от Наташки, а здесь, и вовсе похолодев, затравленно зашарила глазами вокруг, но в конечном итоге остановила свой взгляд на Костромской, пытаясь прочесть по её лицу выход из создавшегося положения.
В сущности, Залихванову не смутила Наташкина оплеуха, зато появление незнакомца с женским голосом и это его зловещее мытьё рук чуть ли не привели к обмороку. Марианна сползла с табуретки на пол и, встав на коленки, стала передвигаться в сторону лупоглазого, а затем, обхватывая его колени руками, запричитала:
– Не трогайте меня, я прошу вас. Я клянусь вам, что не видела и не брала никаких монет! Я, как только заметила, что он висит, сразу выскочила на площадку как угорелая! Не трогайте меня понапрасну, я прошу вас! – она оставила в покое его колени и, приложив руки к груди, запрокинула к верху лицо, мокрое от слёз, как после дождя.
– Прекрати истерику! Сейчас мы обстоятельно потолкуем обо всём в комнате, – отозвался незнакомец. – Натаха! – обратился он к хозяйке, – Приведи её в порядок.
– Подъём! – подруга, не церемонясь, потянула Залихванову за волосы, помогая таким образом побыстрее подняться.
Когда они возвратились из ванной, фальцетный тип сидел на постели, на которой Марианна ещё час назад безмятежно дрыхала, и жадно курил длинную сигарету с фильтром, поигрывая в руке странным пинцетом, обе губки которого были заточены, словно шило.
– Копыта свои забери! – бросил он Залихвановой, кивая головой в сторону её супермодных сапог, что валялись в торце тахты. – Сейчас переоденешься, как Наташка тебе подскажет, а потом будем снимать эротическое кино. Ты ведь не стеснялась дедушку Эдика?.. Ну так значит и нас стесняться тебе нечего. Иди-иди, детка, пока дядя добрый…
– Юбка остаётся твоя, – принялась распоряжаться Костромская и резюмировала: – все равно короче не отыскать. И сапоги оденешь свои же, а вот чулки натягивай красные: их из самой Японии для тебя прямой плацкартой доставили! – протянула она ей в руке изделие страны восходящего солнца и отчего-то прыснула в этот момент.
На ногах Марианны чулки приняли бледно-малиновый оттенок, и, видимо от того, вполне удовлетворённая её нарядом, подруга вдруг совершенно по-дружески подмигнула и констатировала:
– Ништяк смотрится! – и чтобы не позволить ей расслабляться, в следующую секунду уже заорала: – Ну быстренько теперь влезай в сапоги, черепаха болотная, и вперёд к дяденьке!
– Вот это другое дело! – проговорил фальцетный, когда, подталкиваемая со спины Костромской, Марианна вновь очутилась в большой комнате. Поднявшись с тахты, он взял в руки знакомую и столь же ненавистную Залихвановой видеокамеру, однако тут же и положил на место, а вместо этого достал из шкафа обычный фотоаппарат со вспышкой, внимательно осмотрел его, настроил выдержку и, повесив себе на шею, вплотную приблизился к Марианне, отчего та задрожала, словно осенний лист на промозглом ветру.
– Да не трясись ты! – он взял её за запястье и подтянул к по-прежнему не прибранной постели. – Эти снимочки мы изготовим на память твоему папе, но это в том случае, если в будущем ты надумаешь брыкаться или увиливать от того, что я прикажу. Фотографии, на мой взгляд, более надёжная и привычная вещь, чем все эти видео; а то ещё по незнанию люди подумают, что им демонстрируют порнофильм с участием знаменитой кинозвезды, – объяснил бабьеголосый. – Итак, настроилась чётко выполнять всё, что я скажу! – с этими словами он приставил к лицу фотоаппарат. – Юбочку медленно задираем, коленку выставила вперёд. Стоп! Улыбочку… – вслед за вспышкой раздался лёгкий щелчок. – Молодец! Теперь падай на спину поперёк тахты и левую ножку кверху – раз! Ой, молодчина! Умница! – восхитился фотограф. Вспышка. Щелчок.
После десятка самых пикантных, на взгляд пучеглазого, снимков он одобрительно поцокал языком, убрал фотоаппарат в шкаф и, миролюбиво улыбнувшись, сказал:
– Вот и все формальности, Марианна Васильевна! Сейчас будет время приватной беседы за столом. Наталья, тащи закуску! – здесь же распорядился он, оборачиваясь к хозяйке квартиры, которая до того молча наблюдала за всей этой процедурой.
Костромская тотчас же послушно удалилась на кухню, а незнакомец, как у себя дома, снова открыл шкаф и теперь уже извлёк из него бутылку армянского коньяка.