«Итак, каратист… Это обстоятельство для самой серьёзной проверки личности Сотова, особенно учитывая то загадочное повреждение внутренних тканей на шее покойника…» – успела подумать Яснова прежде, чем сняла трубку разбушевавшегося телефона.
– Ленушка, привет! Из колонии передали свежие новости… – и муж поведал ей об истории, приключившейся с интендантом. Потом, помолчав, посетовал, что так и не может найти концы, кто принимал заявления от потерпевшего водителя «Запорожца».
– Плохо, – коротко констатировала жена. – А насчёт нового происшествия в зоне, то вероятно там Сотов шалил, потому что все, кто бы о нём не упоминал, сразу отмечают особенность его голоса – чрезвычайно тонкий, фальцетный. Притом я узнала, что он спортсмен-каратист. Я сейчас попробую обратиться к Андрюхе: чем чёрт не шутит, а вдруг они занимались с ним в одном клубе?!
– Попробуй! Помощь нужна? Могу послать мужиков на квартиру писклявого…
– Попытай счастья! Всё, целую тебя! Пока!
С братом Яснова созвонилась только под вечер.
– Андрюха, здорово! – поприветствовала она его по-мальчишески. – Ты что так дышишь, будто за тобой гналась свора гончих?
– С вызова возвратился вот-вот! – отдуваясь, отозвались на том конце провода. – Сначала по лестницам там набегался и тут уже, возле милиции, за пацаном погнался: у бабки какой-то сумку вырвал из рук, ну та и закудахтала. А сопляка поймал – тогда выяснилось, что бабка не какая-то, а своя, и внучок свой, родной.
– Не огорчайся, ноги не только дураков кормят! – хихикнула сестра. – А я вообще-то по делу… Да, пока не забыла, что ты там наболтал Марианне про золотые монеты?
– Что-что?! – на несколько секунд дыхание в трубке замерло. – Какие ещё монеты?..
– Чего прикидываешься? Соседка покойника в милицию к вам приходила, уже после обыска, на следующий день, и сделала заявление.
– Заявление-то такое действительно поступало, а вот у жены моей прогрессирует шизофрения! Не разговаривал я с этой дурой на подобные темы, поняла?!
– Хм… Извини. Но твои слова в адрес любимой женщины меня шокировали. Хотя ладно об этом. Скажи, тебе что-нибудь говорить фамилия Сотов?
Брат помолчал в раздумье, затем повторил два раза в явном сомнении:
– Фотов, Фотов…
– Да не Фотов, а Сотов! – рассердилась сестра и добавила: – Уши мыть надо! Не от слова «фото», а от слова «соты», которые в ульях!
– А-а-а… Да вроде слышал когда-то в «Динамо» … а как зовут?
– Валерий Емельянович. Голос у него тонкий, звучит, как у женщины.
– Ну-ну, что-то смутно припоминаю…
– Ежели смутно, тогда и припоминать ничего не надо! – безапелляционно перебила Лена. – Расскажи лучше, на какой вызов-то выезжали?
– Да там пенсионер один с балкона свалился. Пятый этаж… Вверх, вниз. Чердак и крышу для порядка осматривали.
– А где это?
– На Некрасовской.
– Тебя что сегодня надо бесконечно тянуть за язык?! Номер дома, фамилия потерпевшего! – сердито приказала она.
– Фамилия Иванов. Дом № 38. Никакого криминала там нет. Старикан верёвки бельевые на балконе натягивал, стоя на табурете; и зазевался, видно, на какую-нибудь бабку, да так и кувыркнулся за перила. Что-то любопытная ты стала, – ворчливо заметил Андрей.
– Профессия обязывает! – наставительно отозвалась она. И тут же смягчилась: – Ты не дуешься? Ладно, пока! Целую в макушку!
Где-то через полчаса после этого разговора Ясновой позвонил оперативный дежурный по городу и сообщил, что в квартире у Сотова тишина, да и соседи не видели его уже несколько дней.
Поблагодарив дежурного за информацию, Елена тут же покинула кабинет и, усевшись за руль заскучавшей «восьмёрки», помчалась в спортобщество «Динамо». Сведения она там почерпнула следующие: что Сотов аккуратно занимался в клубе четыре года подряд; но в последнее время, начиная с ноября месяца, куда-то исчез. Является кандидатом в мастера спорта; по своей натуре выдержан, но не слишком контактен с людьми; а дружил здесь разве что с Андреем Обручевым.
Последняя фраза тренера чуть не сразила Елену наповал: ведь брат только что говорил, что всего-навсего смутно припоминает Сотова, да ещё и придуривался, выходит, когда исковеркал фамилию. И здесь выясняется, что они друзья! Негодование охватило Лену, но длилось оно недолго: на смену ему в голову поползли тревожные и непонятные мысли.