— Я не хочу иметь дело с сутенером! Уходи!
— Чего выделываешься? Мы с тобой коллеги. Разве твое брачное агентство не то же самое, что наше заведение? Вы подыскиваете мужиков за рубежом для наших баб. Многие из них путаны. Сколько их канает в гаремах, домах терпимости, в борделях и в притонах? Только не говори мне, что ты о том ничего не знаешь. Такое известно всему городу. Редко какой из ваших клиенток по-настоящему повезло. Случалось, они совсем исчезали, их не могли найти!
— Неправда! Мы делаем запросы на каждого. У нас не случается проколов!
— Бывает всякое, как и у нас. И мы не можем дать гарантии на всех придурков. Отправляем к одному, а их оказывается целая кодла и наваливаются на нашу девку всей сворой. Хорошо, если она возвращается живой. Так же и у вас. Попадает в джунгли. Ну, как же! Экзотики ей захотелось! А там целое племя черных приматов и все джигиты. А ну-ка, белая попалась в их лапы!
— Такого не случается! Мы прослеживаем судьбу каждой девушки!
— Да будет тебе! Любая знает, на что идет. Рассчитывая на удачу и заработок, получает сплошные неприятности. Случается и везет иным, но таких меньше. Мы с тобой о том наслышаны. Потому помогаю девчонкам получить свое, заработанное. И не считаю свое дело постыдным. Каждая женщина хочет быть любимой. Разве не так? — обнял Наташку и заглянул в глаза:
— Женщина — цветок жизни! Его беречь надо. Без любви все сохнут! Разве я неправ, коллега! Наша работа самая нужная! — уронил Наташку на диван, она и не думала сопротивляться, не могла отказать этому ласковому, опытному пройдохе, к какому тянуло неосознанно.
Баба скучала по его рукам, улыбке, по взглядам. Он всегда был нетерпелив и ненасытен. Андрей понимал, что стал необходим и дорог Наташке, но сам к ней не привязывался душой. Женщин по городу у него было в избытке. Соседка стала очередной любовницей. Она была не хуже и не лучше других. Серьезных планов на нее он не строил, развлекался, как и с другими, никогда не объяснялся в любви, и ничего не обещал. Его самолюбие щекотало одно обстоятельство, что напыщенный, высокомерный полковник носит от него рога. А потому, глядя на Николая Ивановича, Андрей презрительно усмехался. Он в душе смеялся над чванливым, заносчивым человеком, какой, встречаясь в лифте или на лестничной площадке, пренебрежительно отворачивался, демонстративно не замечал соседа.
— Эх, ты, придурок! Рыло свое воротишь! А знал бы, что делим с тобою твое единственное сокровище! У тебя Натка одна, а у меня их десятки по городу. Но именно тебе рога ставлю с удовольствием. А не зазнавайся, облезлый индюк! И ты в оплеванных дышишь! — хихикал в кулак мужик, проскакивая мимо Чижова.
Полковник и не предполагал, какие мысли роятся в голове Андрея.
Николай Иванович и не подозревал, что сутенер встречается с его женой, частенько бывает в его квартире, пьет его коньяк и кофе, позволяет себе скабрезные высказывания в адрес полковника:
— По-моему, твой Чижов скоро родит. Он на каком месяце? — спрашивал Наташку.
— Зато успехом у женщин пользуется. Вчера пришел с работы, от него духами «Шанель» за версту несет. Ты представляешь, ему меня не хватает! Вот старый отморозок!
— А как выкрутился, козел?
— Сказал, что его в честь дня рожденья облили этими духами, ничего другого под руками не оказалось. Дуру из меня лепит. Так и поверила в эти басни!
— Ну, на него всерьез не западут. Бабы теперь сами умеют «бабки» заколачивать. Им не деньги, мужика подавай, да помоложе, поозорней. Они и сами отслюнят, не скупясь, если хахаль угодит. Вот и думай, раньше баб насиловали, теперь мужиков отлавливают. Вон вчера трое девок парня прижучили. И приспособились. Повесили замок на яйцы и утворили глумленье. Оттянулись на всю катушку на нем.
— А замок зачем? — не поняла Наталья.
— Эх ты, тундра беспросветная! А еще коллега, в брачном агентстве работаешь! — объяснил бабе, зачем замок понадобился:
— Вот твоему не поставят. Такие спросом не пользуются, — говорил с видом знатока.
Они теперь встречались по утрам и разбегались довольные.
Наташка после работы ждала Николая Ивановича, кормила его, а потом ложилась вместе с ним на диван, слушала его воспоминания о службе на Кавказе, в Киргизии или Архангельске. Жизнь шла спокойно без потрясений. Лишь иногда к ним ненадолго приезжал Евгений. Говорил, как обстоят дела дома, как он побывал у Захария:
— Вот дед у нас молодцом держится. Уже какую бабу поменял и ништяк. Я со счету сбился. А он даже в именах не путается. Покрикивает, поругивает каждую, а жениться и не собирается. Если какую и оставит на ночь, к себе в койку не берет. На раскладушку кладет. Силы свои бережет, лешак. Зато в доме всю работу заставляет переделать. А сам и пальцем не шевелит, часто меняет, чтоб ни к одной не привыкнуть. Скоро эти бабки к нему в очередь будут строиться, а он их на конкурсной основе выбирать будет. Так вот вчера к нему приехал, а там баба сырниками деда потчует. Предлагает к ним мед и сметану. Захарий, как кот, колупается. А баба перед ним чуть не пляшет, уговаривает старого таракана: