— Тогда я считаю, что она его вообще не любит.
— Вы слишком наивны и простодушны, — ответил Пол и обратился к вошедшей с чаем Смизи. — Как, по вашему мнению, Смизи, мисс Лестер очень простодушна?
— Ну и что в этом плохого? Пора, чтобы в этом доме появилось хоть немного простодушия!
В дверь позвонили, и она повернула голову в ту сторону.
— Это, наверное, миссис Браун, когда я шла сюда, то видела, как подъехало такси.
Энн налила чай в две чашки.
— Я так понимаю, что сегодня днем вы больше работать не будете?
— Не буду. После чая можете уйти.
Вошла Сирина и замерла на пороге, демонстрируя выход звезды. Ее голубое, под цвет глаз платье так тесно облегало фигуру, что были видны все контуры тела: тонкая материя ничего не скрывала. На ней были алые туфли на высоченных каблуках. Она обняла Пола, буквально повиснув у него на шее.
— Ты плохой мальчишка. Обещал днем мне позвонить.
— Я забыл. — Легко коснувшись губами выдвинутой вперед недовольной губки, он отодвинул ее от себя. — Хочешь чая?
— Я лучше выпью чего-нибудь.
Он двинулся к серванту, но остановился с бутылкой в руке, так как в комнату снова вошла Смизи.
— Не знаю, ждете ли вы еще гостей, мистер Моллинсон, но около двери только что остановился старинный автомобиль.
Пол глянул на Энн.
— Посмотрите в моем календаре, должен ли кто-нибудь приехать ко мне сегодня?
Энн склонилась над календарем, прекрасно зная, что посетитель не кто иной, как ее отец. Он сходил с ума по старым машинам и мечтал выиграть пробег Лондон — Брайтон для старых автомобилей. Всем, кто его знал, это было известно.
— В записях ничего нет, — сказала она, собрав все свое самообладание. — Но если к вам еще кто-то пришел, я не буду допивать чай. Я выйду через заднюю дверь.
— Ладно, но сначала уберите свой письменный стол.
Торопливо схватив чехол от машины, она стала ставить его на место, но он никак не защелкивался, и ей пришлось снова снять его. Дверь отворилась, и она почувствовала, как краснеет, когда на пороге появился высокий представительный мужчина.
— Лори, — воскликнул Пол. — Как замечательно! Я не ожидал увидеть вас так скоро.
Лори Лэнгем улыбнулся своей знаменитой улыбкой.
— Я не помешал?
— Нет, совсем нет. Я сегодня уже закончил работу.
Лори посмотрел на Энни на Сирину.
— А это, я полагаю, и есть ваша маленькая секретарша, — громко провозгласил он, направляясь к рыжеволосой актрисе.
— Это Сирина Браун, — сухо ответил Пол, — с которой несколько лет назад вы играли в одном спектакле. А маленькая секретарша собралась уходить через веранду.
— Надеюсь, не из-за меня, — величественно произнес Лори. — Вернитесь, дорогая моя. Вы, наверное, и есть та девочка с прелестным голосом.
Услышав в мягких словах отца приказ, Энн повернулась со всей непринужденностью, на какую была способна. Она почувствовала, как ее руку крепко пожала его рука, но не решалась смотреть ему в глаза, а уставилась куда-то через плечо.
— Как поживаете, мистер Лэнгем? — еле нашлась, что сказать Энн. — Встретиться с вами большая радость.
— Должен сказать, что на вашем личике радости не видно, — пробормотал ее отец и пальцем поднял ей подбородок. — Улыбнитесь же наконец, моя дорогая.
Энн быстро выполнила его приказ и повернулась к столику на колесах.
— Не хотите ли чая?
— Конечно. Ни молока, ни сливок, пожалуйста, но с четырьмя кусками сахара.
Когда Энн вернулась из кухни, отец сидел на диване рядом с Полом, а Сирина напротив них.
— Давно вы не писали комедий, — говорил отец. — Думаете, благоразумно делать это сейчас?
— Я достаточно благоразумен, чтобы сознавать, что ничего другого я сейчас написать не смогу. Серьезной пьесы мне уже не сделать.
— Не говорите глупостей. У вас еще вся жизнь впереди, чтобы написать вторую «В тисках».
— Я не хочу этого, Лори. Я заглянул в умы людей и до глубины души проникся отвращением к тому, что увидел.
— Неужели?
— Единственный способ сохранить рассудок в этом мире — это смеяться над ним. Поэтому я и сделал «Брак был устроен».
— Хорошее название.
— Единственное, что нравится моему секретарю в этой пьесе!
— Неужели? — Лори взял чашку из рук дочери. — Это интересно. А что, собственно, вам не нравится в ней, мисс… э-э… не уловил вашего имени.
— Лестер, — сказала Энн. — Если не возражаете, я лучше не буду говорить на эту тему. Это дело подхода или вкуса, как если бы я любила зеленый цвет, а мистер Моллинсон голубой.