4.
Ты как я - такой же неприкаянный, Одинокий, осторожный словно зверь, Но душа твоя с моею - крепко спаяны, И мы больше не расстанемся теперь. Я искала тебя долго и отчаянно, Именно тебя ждала, поверь, В твое сердце заглянула я нечаянно И увидела распахнутую дверь.
5.
Я третья твоя жена, А значит – от Сатаны. Какая ж на мне вина, Что столько на мне вины?! А ты у меня второй, Посланный мне людьми, Как же так мы с тобой, Встретились, черт возьми!
6.
Мы как два обнявшихся дикобраза В двухкомнатной панельной клетке, И разочарования зараза Губительней, чем наглые соседки. Намеренья у нас весьма благие – Нам очень хочется согреть друг друга, Но иглы наши острые такие, Что в результате только боль и мука.
* * *
Первый свой страх я смогла победить – Страх, что меня не будут любить. Страх свой второй я смогла одолеть – Есть кому мне колыбельные петь. И вот теперь с третьим страхом борюсь – А вдруг больше я никогда не влюблюсь...
* * *
Я думала, все кончилось И мало что сбылось, Но в тридцать лет опомнилась – Все только началось! Я думала, не выдержу Под тяжестью невзгод, Но крепко дочь свою держу, Которой скоро год. Я думала, никчемнее Меня на свете нет, Но слышу восхищенное: «Регина, вы - поэт! Вы милая и умная, Я буду вас любить…»
Зачем я столько думала? Могла бы просто жить.
* * *
Порой мне будущее жаль, Там скука верх взяла, Наверно, Зельда Фицджеральд Меня бы поняла.
* * *
Ум должен вызреть, настояться, Но где-то к тридцати годам В себе ты должен разбираться И принимать решенья сам.
* * *
Хочется в старости быть красивой И с неизбежной борясь судьбой, Хочется в старости быть счастливой И… молодой.
* * *
Так и умру, многого не увидев, Многого не услышав и не узнав, Так и исчезну, кого-то обидев, А, может быть, даже кого-то предав.
* * *
О, память – архив, где на полках хранятся Потертые лица, что больше не снятся, Давнишние ссоры, досада и стыд - Никто никогда здесь не будет забыт. О, память - волчица, что рыщет ночами, И старые раны терзает клыками, Уснуть до рассвета порой не дает, И прячется в нору, как солнце встает. О, память – река, полноводна, глубока, Ты столько жемчужин скрываешь до срока, То Стикса мрачней, то светла, как нектар - Великих Богов удивительный дар.
* * *
Можно ли прошлое нам изменить, Переписать свою жизнь от рожденья, Память от мусора освободить, Не оставляя ни крохи сомненья? Может, кого-то придется простить, Выплеснуть брагу из чаши терпенья И, наконец-то, себя отпустить В новый круиз по волнам вдохновенья.
Стихи о боли
Боль дерзко заявляет о себе, И тотчас с наших глаз снимает шоры, Крадется рядом по любой судьбе, Пустые быстро прекращает споры. Боль учит слушать шорохи листвы За крестовиной старого окошка, И дождь любить и мокрые цветы И даже одиночество немножко. Боль дарит удивительный покой, Когда оставит тающее тело И заставляет быть самим собой У своего последнего предела.
* * *
Благословенны дни без боли! Благословенны ночи сна! И те усилья жалкой воли, Что не дают коснуться дна...
* * *
В имени Мария - кровь и пламя, На ветру трепещущее знамя, В имени Наталья – первый лед, Молоко парное, хмель и мед. В имени Евгений лязг металла, Холод ядовитого кинжала, В имени Владимир – ширь полей, Воркованье белых голубей. В имени Людмила — солнца блики, Лебедей торжественные крики.
Слово Женщины
В средние века христианские богословы вполне серьезно вели споры на предмет – «есть ли у женщины душа?».
1.
Воистину судьба ко мне добра - Адам из глины, я же из ребра! Творец ваял всесильною рукой Меня из крепкой кости из мужской. А душу дать Создатель мне забыл, Вместо нее биенье птичьих крыл, Вместо нее достался ветер мне, Что расправляет листья по весне. Жужжанье пчел, стремящихся на луг И завывания ночных февральских вьюг, И вздохи моря, и мерцанье звезд, И острия шипов на стеблях роз. Все, что природа помогла собрать Взамен души, которой не видать. Нет для меня понятия греха, И жизнь моя могла бы быть легка. Хотя Адам и больше Им любим, Но должен быть Творец ко мне терпим, О Первый Косторез, не ты ли сам Отдал меня на пиршество страстям? Желаньями моими правит плоть, Я тварь бездушная, не так ли, мой Господь?! И вот, когда земной покину дом, Позволь в раю мне обитать твоем. Мне многого не надо, лишь тепла И света, и чтобы река текла. Стряхну я с крыльев костяную пыль И буду вечно петь тебе Псалтирь.