— Вашему высочеству угодно въехать в Бордо? — спросил Лене решительно.
— Разумеется.
— Ну, так это решительное их условие: они хотят сражаться только за принца.
Маркиза закусила губы.
Принцесса продолжала:
— Так вы заставили нас бежать из Шантильи, заставили нас проехать полтораста лье, и для чего? Чтобы принять оскорбление от жителей Бордо!
— То, что вы изволите принимать за оскорбление, есть почесть. Что может быть лестнее для принцессы Конде, как знать, что ее принимают, а не других…
— Так жители Бордо не примут двух герцогов?
— Они примут только ваше высочество.
— Но что могу я сделать одна?
— Все-таки извольте въехать в город, потом ворота уже будут отворены, и все другие въедут за вами.
— Мы не можем обойтись без герцогов.
— И я то же думаю, а через две недели и парламент будет думать то же. Бордо не принимает вашей армии, потому что боится ее, но через две недели призовет ее для своей защиты. Тогда у вас будет двойная заслуга: вы два раза исполните просьбу жителей Бордо, и тогда, будьте спокойны, они все, от первого до последнего, будут готовы умереть за вас.
— Так город Бордо в опасности? — спросила маркиза.
— В большой опасности, — отвечал Лене, — вот почему необходимо занять его. Бордо может не принять нас, не изменив законам чести, пока нас там нет. Когда мы там будем, он не сможет выгнать нас, не покрывшись стыдом.
— А кто же угрожает городу?
— Король, королева, Мазарини. Королевские войска пополняются рекрутами; враги наши занимают позиции. Остров Сен-Жорж (он только в трех лье от Бордо) получил подкрепление войском, припасами, туда назначен новый комендант. Жители Бордо попробуют взять остров и, разумеется, будут разбиты, потому что им придется драться с лучшими войсками короля. Когда их порядочно разобьют и поколотят, как должно быть с горожанами, которые хотят представлять солдат, они станут звать на помощь и герцога Бульонского, и Ларошфуко. Тогда, ваше высочество, вы предложите условия парламенту, потому что оба герцога в ваших руках.
— Но не лучше ли постараться переманить на нашу сторону этого нового коменданта, прежде чем жители Бордо будут разбиты и упадут духом?
— Если вы будете в Бордо, когда их разобьют, так вам нечего бояться, что же касается до коменданта, то его никак нельзя подкупить.
— Нельзя? Почему?
Потому что он личный враг вашего высочества.
— Мой личный враг?
— Да.
— Почему?
— Он никогда не простит вам обмана, которого был жертвою в Шантильи. О, кардинал Мазарини не так глуп, как вы воображаете, хотя я беспрестанно твержу вам противное. И вот вам доказательство: он назначил на остров Сен-Жорж, то есть в лучшую здешнюю крепость, угадайте кого?
— Я уже сказала вам, что ничего не знаю об этом человеке.
— Того капитана, над которым вы так смеялись. Который по непостижимой неловкости выпустил ваше высочество из Шантильи.
— Каноля! — воскликнула Клара.
— Да.
— Каноль — комендант на острове Сен-Жорж?
— Именно он.
— Не может быть! Я видела, как его арестовали, видела собственными глазами.
— Точно так. Но у него сильное покровительство, и он опять попал в милость.
— А вы уже считали его умершим, бедная моя Клара, — сказала принцесса с улыбкой.
— Но точно ли вы в этом уверены? — спросила изумленная виконтесса.
Лене по обыкновению полез в карман и вынул из него бумагу.
— Вот письмо от Ришона, — сказал он. — Он описывает подробно прием нового коменданта и очень жалеет, что ваше высочество не назначили его самого на остров Сен-Жорж.
— Но как могла принцесса назначить Ришона на остров Сен-Жорж! — воскликнула маркиза Турвиль с торжествующим хохотом. — Разве мы можем назначать комендантов в крепости королевы?
— Мы можем назначить одного, маркиза, и этого уже достаточно.
— По какому праву?
Маркиза Турвиль вздрогнула, увидав, что Лене опять полез в карман.
— Ах, бланк герцога д'Эпернона! — воскликнула принцесса. — Я совсем забыла про него.
— Ба, что это такое? — сказала маркиза презрительно. — Клочок бумаги, не больше!
— Этот клочок бумаги, — возразил Лене, — даст нам возможность бороться с новым комендантом. Это наш щит от острова Сен-Жорж, это наше спасение, словом, какая-нибудь крепость на Дордони…
— И вы уверены, — спросила Клара, ничего не слышавшая из всего разговора с той минуты, как ей сказали о новом коменданте, — вы уверены, что Каноль, арестованный в Жоне, именно тот самый Каноль, который назначен теперь комендантом?
— Совершенно уверен.
— Странно же кардинал Мазарини отправляет своих комендантов к местам их назначения, — сказала она.
— Да, — сказала принцесса, — тут, верно, что-нибудь да есть.
— Разумеется, есть, — отвечал Лене, — тут действует Нанона Лартиг.
— Нанона Лартиг! — воскликнула виконтесса, которую страшное воспоминание укусило в самое сердце.
— Эта женщина! — с презрением пробормотала принцесса.
— Точно так, — сказал Лене, — та самая женщина, которую вы не хотели видеть, когда она просила чести быть вам представленной. Королева, не столь строгая, как вы, принимала ее… Поэтому-то она отвечала вашему камергеру, что принцесса Конде, может быть, гораздо важнее королевы Анны Австрийской, но во всяком случае, Анна Австрийская гораздо благоразумнее принцессы Конде.
— Память изменяет вам, или вы хотите пощадить меня, Лене! — вскричала принцесса. — Дерзкая сказала совсем не то, она сказала, что Анна Австрийская не благоразумнее, а просто умнее меня.
— Может быть, — отвечал Лене с улыбкою. — Я выходил в это время в переднюю и потому не слыхал окончания фразы.
— Но я слышала у дверей, — сказала принцесса, — и я слышала всю фразу.
— Так вы можете понять, что эта женщина особенно будет стараться вредить вашему высочеству. Королева вышлет вам солдат, с которыми надобно сражаться, Нанона вышлет вам врагов, с которыми надобно бороться.
— Может быть, — сказала маркиза, — если бы вы были на месте принцессы, так вы приняли бы эту Нанону с особенным уважением.
— Нет, маркиза, я принял бы ее и подкупил бы.
— А, если ее можно подкупить, так на это всегда есть время.
— Разумеется, всегда есть время, но теперь, вероятно, это дело уже не по нашим деньгам.
— Так сколько же она стоит? — спросила принцесса.
— До начала войны она стоила пятьсот тысяч.
— А теперь?
— Миллион.
— Но за эти деньги я куплю самого Мазарини.
— Может быть, — отвечал Лене, — вещи, несколько раз продававшиеся, теряют ценность.
— Но, — сказала маркиза, любившая строгие и насильственные меры, — если ее нельзя купить, так ее можно взять.
— Вы оказали бы, маркиза, чрезвычайную услугу ее высочеству, если бы исполнили эту мысль, но трудно этого достигнуть, потому что вовсе неизвестно, где она теперь находится. Но нечего заниматься этим; прежде войдем в Бордо, а потом займем остров Сен-Жорж.
— Нет, нет, — воскликнула Клара, — прежде всего займем крепость Сен-Жорж!
Это восклицание, вырвавшееся из души виконтессы, заставило обеих дам обернуться к ней, а Лене посмотрел на нее так внимательно, как мог смотреть только Ларошфуко, но с явною благосклонностью.
— Но ты забыла, — сказала ей принцесса, — что Лене говорит: крепость нельзя взять.
— Может быть, — возразила Клара, — но я думаю, что мы возьмем ее.
— Вы уже составили план? — спросила маркиза с видом женщины, которая боится новой соперницы.
— Может быть, — отвечала Клара.
— Но, — сказала принцесса с улыбкой, — если остров Сен-Жорж продается так дорого, то, может быть, мы не в состоянии купить его?
— Мы не купим его, — возразила виконтесса, — а все-таки он будет наш.
— Так мы возьмем его силою, — сказала маркиза. — Значит, вы возвращаетесь к моему плану.
— Именно так, — отвечала принцесса. — Мы поручим Ришону атаковать Сен-Жорж, он здешний, знает местность, и если кто-нибудь может овладеть крепостью, которую вы считаете такою важною, так это он!