Ни на равнине, ни на реке никто не показывался.
— Так пройдет все утро, — прошептал он. — Они не нападут на меня днем. Они, верно, отдыхают на дороге и явятся ночью.
Каноль услышал шум за собою и обернулся.
Он увидел своего лейтенанта.
— Что, господин Вибрак? — спросил он. — Что нового?
— Говорят, что знамя принцев завтра будет развеваться на острове Сен-Жорж.
— А кто говорит?
— Наши шпионы, которые сейчас воротились. Они видели приготовления городских жителей.
— А что отвечали вы тем, кто уверял вас, что знамя принцев будет развеваться завтра на острове Сен-Жорж?
— Я отвечал, что это мне все равно, потому что я этого не увижу.
— В таком случае, вы похитили у меня мой ответ, — сказал Каноль.
— Браво, господин комендант! Мы только этого и хотим, и солдаты будут драться, как львы, когда узнают ваш ответ.
— Пусть дерутся, как люди, я больше ничего не требую от них… А какая будет атака?
— Нас хотят захватить врасплох, — сказал Вибрак с улыбкою.
— Как бы не так! — отвечал Каноль. — Мы сегодня получаем уже второе известие об атаке… А кто у них главный начальник?
— Ларошфуко командует сухопутными войсками, советник парламента Эспанье — морским отрядом.
— Ну, — сказал Каноль, — я дал бы ему совет.
— Кому?
— Этому советнику.
— Какой?
— Подкрепить городскую милицию хорошим полком, знающим дисциплину. Солдаты научат горожан, как выдерживать порядочный огонь.
— Он предупредил ваш совет, господин комендант, потому что прежде суда служил на военной службе. Он в эту экспедицию берет с собой Навайльский полк.
— Как! Навайльский полк?
— Точно так.
— Мой старый полк?
— Да. Кажется, весь полк вполне передался на сторону принцев.
— А кто там полковник?
— Барон де Равальи.
— О!
— Вы его знаете?
— Как же! Предобрый малый, храбр, как лев! В таком случае, дело будет жарче, чем я думал, и мы порядочно повеселимся!
— Какие прикажете принять меры, господин комендант?
— Сегодня вечером везде удвоить караулы, солдатам ложиться спать одетыми, ружья иметь заряженные и под рукою. Одна половина солдат пусть спит, пока другая будет настороже. Позвольте еще.
— Жду.
— Говорили ль вы кому-нибудь о том, что ко мне являлся посланный?
— Нет, никому…
— Хорошо. Держите это дело в тайне до некоторого времени. Выберите дюжину самых дрянных солдат, у вас здесь верно есть охотники, рыбаки?
— Их даже чересчур много.
— Так выберите из них дюжину и отпустите их до завтрашнего утра. Они отправятся ловить рыбу в Гаронне или охотиться в окрестности. Ночью господа Эспанье и Ларошфуко захватят их и станут их расспрашивать.
— И что же потом?
— Надобно, чтобы осаждающие вообразили, что мы совершенно спокойны. Люди, которых они возьмут и которые ничего не знают в самом деле, поклянутся им, что мы беспечно спим, и невольно введут их в заблуждение.
— Превосходно!
— Допустите врагов до самой крепости, пусть выйдут на берег и приставят лестницы.
— Так когда же стрелять?
— Когда я прикажу. Если хоть один выстрел раздастся в наших рядах прежде приказания, я прикажу расстрелять того, кто выстрелит.
— Ай, ай!
— Междоусобная война хуже всякой другой, ее надобно вести не так, как охоту. Пусть жители Бордо смеются, смейтесь сами, если это вам приятно, но не иначе, как с моего позволения.
Лейтенант ушел и передал приказание Каноля другим офицерам, которые посмотрели друг на друга с удивлением. В коменданте было два человека: вежливый вельможа и неумолимый воин.
Каноль пришел ужинать с Наноной, но двумя часами ранее обыкновенного. Он решил, что проведет всю ночь до зари на крепостной стене. Он застал Нанону за чтением огромной кучи писем.
— Вы можете смело защищаться, милый мой Каноль, — сказала она. — Уж теперь вам недолго ждать помощи: король едет сюда, маршал Мельере ведет армию, а герцог д'Эпернон скоро будет с пятнадцатью тысячами человек.
— А между тем все-таки пройдет дней восемь, десять, Нанона, — отвечал Каноль с улыбкою, — ведь остров Сен-Жорж не неприступная крепость.
— О, пока вы здесь комендантом, я за все отвечаю.
— Хорошо, но именно потому, что я здесь комендант, я могу быть убит… Нанона! Что сделаете вы в случае моей смерти? Подумали вы об этом?
— Да, — отвечала Нанона тоже с улыбкою.
— Так приготовьте ваши сундуки, лодочник будет поставлен на известном месте. Если нужно будет броситься в воду, у вас будут четверо из моих людей, мастера плавать, они доставят вас на тот берег.
— Все эти предосторожности бесполезны, Каноль. Если вас убьют, то мне ничего не нужно…
Доложили, что ужин готов.
Во время ужина Каноль вставал раз десять и подходил к окну, которое выходило на реку. Не доужинав, Каноль вышел из-за стола.
Начинало темнеть.
Нанона хотела идти за ним.
— Воротитесь, — сказал ей Каноль, — и поклянитесь мне, что не выйдете из комнаты. Если я буду знать, что вы подвергаетесь опасности, то я не отвечаю за себя. Нанона, тут дело идет о моей чести, прошу вас, не играйте моею честью.
Нанона подставила Канолю свой розовый ротик и потом ушла в свою комнату, сказав:
— Повинуюсь вам, Каноль. Хочу, чтобы друзья и враги знали человека, которого я люблю!
Каноль вышел. Он не мог не удивляться этой женщине, уступавшей всем его желаниям, покорявшейся вполне его воле. Едва пришел он на крепостную стену, как наступила ночь, страшная и грозная, какою она кажется всегда, когда несет в черной своей одежде кровавую тайну.
Каноль стал на конец эспланады. Он мог видеть течение реки и оба ее берега. Луна не показывалась, черные тучи тяжело катились по небу. Его никто не мог видеть, зато и он никого не мог видеть.
Однако в полночь ему показалось, что темные массы движутся на левом берегу, и исполинские формы тянутся по реке. Впрочем, никакого шума: только ночной ветер завывал между деревьями.
Массы остановились, формы в некотором расстоянии приняли правильное очертание. Каноль думал, что ошибся, однако же начал всматриваться пристальнее. Пылавшие глаза его разрезывали мрак, ухо его принимало малейший звук.
Пробило три часа, звуки медленно замирали в ночной тиши. Каноль начинал думать, что его обманули ложным известием, и хотел уже идти спать, как вдруг лейтенант Вибрак подошел к нему и положил одну руку ему на плечо, а другою указал на реку.
— Да, да, — сказал Каноль, — это они. Ну, мы ничего не потеряли, что ждали их. Разбудите ту часть гарнизона, которая спала, и расставьте людей за крепостною стеною. Вы говорили им, что я убью того, кто осмелится выстрелить до приказания?
— Говорил.
— Хорошо, скажите им то же во второй раз.
На заре длинные лодки начали подъезжать к крепости с людьми, которые смеялись и потихоньку разговаривали. На равнине можно было заметить возвышение, которое не существовало накануне. То была батарея из шести орудий, поставленная герцогом де Ларошфуко во время ночи. Морской отряд не начинал нападения только потому, что батарея не могла еще начать действия.
Каноль спросил, заряжены ли ружья, и на утвердительный ответ кивнул головою и велел ждать приказания.
Лодки все приближались и при первых лучах солнца Каноль рассмотрел амуницию и особенные шапки Навайльской роты, в которой, как известно, он служил. На корме первой лодки стоял барон де Равальи, который принял командование ротою после Каноля, а возле него лейтенант, брат Каноля по кормилице, очень любимый товарищами за свою веселость и беспрерывные шутки.
— Вы увидите, — говорил он, — что они не двинутся с места, и надобно будет, чтобы герцог де Ларошфуко разбудил их пушками. Как удивительно спят в Сен-Жорже! Когда я буду болен, я сюда перееду жить.
— Добрый Каноль, — сказал Равальи, — он управляет крепостью, как истинный отец семейства: боится простудить солдат и не назначает их ночью в караул.