Участницы церемонии стояли вокруг зеркала — каждая возле одной из четырех граней.
Как и в первой ночной сцене, негр подвел к нам Себастьяна (последний, на сей раз стоя на коленях, должен был касаться зеркальной рамы, но не переступать ее), затем снял с него маску.
Тогда одна из женщин выступила вперед и встала над зеркалом, раздвинув ноги. Она приподняла подол платья и собрала ткань в параллельные складки на уровне лобка, открыв ноги в черных чулках с подвязками, линию паха и густую черную поросль волос. Освещенная фонариком, луч которого я направила между ее бедер, она начала потихоньку сгибать колени. По мере того как она опускалась все ниже, ее влагалище приближалось к поверхности зеркала, и его отражение все увеличивалось. Поблескивающие половые губы раскрывались все шире, и между ними медленно проталкивалось что-то белое и круглое. Наконец яйцо, покрытое прозрачной блестящей смазкой, выпало и покатилось по гладкой поверхности зеркала.
Призрачные тени склонились над зеркалом, над своими двойниками, появившимися в глубине темного омута, в котором плавало невесомое яйцо.
Понуждаемый легким нажатием на затылок, Себастьян наклонился, впился зубами в упругое яйцо и съел его под направленными на него с двух сторон взглядами призраков и их отражений.
Теперь настал черед другой участницы. Негр, простершись перед ней, протянул ей бокал. Я уже видела раньше этот высокий кубок из граненого хрусталя. Она взяла его в правую руку и, широко раздвинув ноги, просунула под платье, которое слегка приподняла левой.
Какое-то время слышался шорох ткани, затем — прерывистое журчание тонкой струйки, и наконец — легкий звон бокала, когда моя подруга поставила его на зеркальную поверхность, на три четверти полным.
В ореоле света Себастьян, обхватив обеими руками кубок, поднес его к губам и принялся пить мочу. При каждом звуке его глотка, отчетливо слышном в тишине, я чувствовала себя так, словно по моему собственному горлу струится эта теплая жидкость. Он пил не торопясь, пока не осушил кубок до дна. У меня во рту появился тошнотворный горьковатый привкус, который особенно усилился после того как Себастьян поставил кубок на зеркало и его грани заиграли яркими отблесками.
Негр убрал его, заменив на миску с горячим пюре. Третья участница окунула в нее пальцы, потом протянула их, покрытые слоем пюре, Себастьяну, чтобы он их облизал. Потом она погрузила туда всю кисть целиком. Поскольку в этот раз Себастьян не смог справиться со своей задачей достаточно быстро, пюре размазалось по его подбородку. В придачу к этому женщина аккуратно вытерла руку о его щеки, оставив на них следы комковатой массы.
Последняя участница, продев свой сетчатый чулок в большое бронзовое кольцо, начала готовиться к своему действу, когда обнаружила, что Себастьян сидит на корточках, а его член зажат (спрятан?) между бедер. Не говоря ни слова, она заставила его выпрямиться (отложив на потом вопрос «Почему?») и обвязала чулок вокруг основания члена. Потом завязала Себастьяну глаза повязкой из плотной ткани.
Теперь женщины могли сбросить маски, а прислужник — снова зажечь лампы.
Кольцо было массивным и тяжелым, больше четырех сантиметров в толщину. Это был рабский ножной браслет, подвижная часть которого, укрепленная в разрезе, позволяла раскрыть его и надеть на щиколотку, чтобы лишить человека возможности передвигаться. Использовался ли он когда-нибудь по назначению? Я в этом сомневалась, несмотря на то, что его необработанная поверхность и общий грубый вид делали такую версию правдоподобной. Но в любом случае, судя по его диаметру, он предназначался для очень тонкой, словно у антилопы, щиколотки — такая могла быть у совсем юной девушки или даже у ребенка. Был ли он чисто символическим? Так или иначе, он выглядел довольно необычно.
Зачем Себастьян какое-то время назад подарил его мне, если не с тайной мыслью: кончить от того, что его член будет все сильнее стискиваться под тяжестью груза, который он будет волочить за собой по полу, когда я потащу его за собой по коридору в глубь квартиры — на четвереньках, просунув между его зубами цепочку, обмотанную вокруг рукоятки кнута? Мало-помалу я ускорила шаги. Себастьян с трудом поспевал за мной — ему мешал браслет, который при каждом его движении ударялся о колени. Я предупреждала его о встречающихся на пути препятствиях и советовала, как лучше их избежать: «Осторожно, тут статуя… Сверните скорее влево… Теперь двигайтесь дальше… Быстрее… Теперь вправо…» Бронзовое кольцо с вибрирующим звуком ударилось о плиточный пол ванной комнаты. «Остановитесь, мы пришли».