Представляет интерес единственная в своем роде анкета, на которую Рейснер ответила по просьбе одного из друзей. Вместе со всем архивом она хранится в отделе рукописей Государственной библиотеки имени В. И. Ленина. «Вопрос. Где бы вы предпочли жить? Ответ. Никогда не жить на месте. Лучше всего на ковре-самолете. Вопрос. Ваши любимые композиторы? Ответ. Очень люблю плохую музыку. Шарманки, бродячие оркестры, таперы в кино. Сверх того Бетховена и Скрябина. Вопрос. Ваше любимое кушанье:? Ответ. Господи, конечно, мороженое, миндаль, жаренный в сахаре, кочерыжка от капусты». Среди этих ответов есть и серьезные. На вопрос о ее нынешнем душевном состоянии Рейснер отвечает: «Разрушилось, и все-таки думаю, что обломков моих хватит на новое…»
Она действительно была наделена поразительной способностью к возрождению из огня, наподобие сказочной птицы Феникс. Рейснер была замужем за Федором Раскольниковым (настоящая фамилия Ильин). В 1919–1920 годах он командовал Волжско-Каспийской военной флотилией, в 1920–1921 годах командовал Балтийским флотом, в 1921–1923 — полпред в Афганистане. Лариса Рейснер везде была с ним. Но в старых книгах о Ларисе Рейснер нет ни слова о ее любимом муже. Как нет его и в словарях и справочниках, вышедших до 1990 года. Почему? Раскольников написал знаменитое письмо Сталину, обвиняя его в массовых репрессиях. Ввиду угрозы ареста остался за рубежом.
Был заочно исключен из партии, лишен советского гражданства, объявлен «врагом народа». Реабилитирован посмертно. Поэтому во всех советских книгах его жена выступает в качестве незамужней девушки.
«Комсомольская правда» опубликовала одно из писем Ларисы Рейснер к родителям, открыто назидая молодым: учитесь ценить, понимать и почитать старших. Действительно, отношение Рейснер к отцу и матери было удивительно. Ее письма к родителям могут составить отдельную книгу. Но и родители не оставались в долгу. Отец, мать, которые, по словам Ларисы, нередко ложатся грузом на всякое движение, «на всякий прыжок вдаль», были ее первыми учителями, главными вдохновителями. Еще в 1915 году профессор Петербургского психоневрологического института Михаил Андреевич Рейснер на свои скудные средства начал издавать резко оппозиционный журнал «Рудин», направленный против угара шовинизма, против ренегатов революции. В своей незаконченной автобиографической повести Лариса Рейснер так передает разговор двух героев, в которых легко угадываются ее отец и мать: «Мы будем первыми, которые нарушат ужасающую тишину… Почему не доставить себе этой последней радости и не крикнуть королю, что он голый?» — «А дети?» — «Дети с нами». Журнал «Рудин» просуществовал очень недолго, исчерпав все средства семьи Рейснер и вогнав ее в долги. Но для двадцатилетней Ларисы, делившей с отцом все тяготы по выпуску журнала, это была школа журналистики. Памфлет на Керенского, вышедший летом 1917 года из-под пера Ларисы Рейснер, не на шутку испугал некоторых ее коллег, но отнюдь не родителей. Она пошла дальше своего отца, жившего в николаевской России с «почетным клеймом отщепенца, одиночки, чужака». Но пошла с его благословения. Ненадолго выбравшись на фронт — к дочери, политкомиссару Волжско-Камской флотилии, Екатерина Александровна Рейснер нашла в себе мужество написать домой: «У нее хороший период Sturm und Drang. Если выживет, будет для души много, и авось творчество оживет, напившись этих неслыханных переживаний…»
…Москва. Лето 1918 года. В гостинице «Красный флот» та походная обстановка, которая предшествует отправке на фронт. К Ларисе Рейснер пришел молодой поэт, знакомый по «Рудину», по дореволюционным литературным кружкам. Чувствуя себя очень уверенно среди этого бивуака, Лариса встретила слегка растерянного поэта весьма скептически. В руках дна держала газету «Вечерний час» с любовными стихами незадачливого гостя. «Мы встретились на лестнице с прелестницей моей», — насмешливо процитировала она.