Васька скромно хихикнула, она тоже предпочитала блондинов, но была согласна и на рыжего, или каштанового.
– Я за блондинов, высказалась Маша, они как-то добрее, безобидней, что ли.
– Эх, Мария свет Александровна! Так и останешься старой девой с таким представлением о мужчинах! Я все же брюнетов предпочитаю, зеленоглазых.
Припечатала я. Машка не обиделась, она, по-моему, специально культивировала образ «синего чулка» и иногда тайно наслаждалась своими страданиями.
Выпив еще по рюмочке, мы решили спеть – Настя притащила гитару, а Васька стала перебирать струны, играть мне было лень, мне хотелось петь. Странная тоска, поселившаяся под сердцем, срочно требовала выхода. Сначала, для затравки Васька сыграла «Зеленые Рукава». Мы молча слушали, погружаясь в волшебную мелодию, опуская ресницы, уходя в свои миры. Потом Васька заиграла своего любимого Бутусова: «Мы будем жить с тобой в маленькой хижине.». Затем инструмент перехватила Настя, она сыграла мои любимые «Белой акации гроздья душистые». Да-да вот так, у такой современной и стильной девушки такие замшелые представления о прекрасном!
Когда настал мой черед, и уж тут оторвалась я: «В траве сидел кузнечик, в траве сидел кузнечик»! Вся хандра слетела и девчонки оживившись, стали громко подпевать, бедные соседи! Часам к одиннадцати, напившись и напевшись, мы стали решать – будем расползаться по домам, или останемся ночевать у Настасьи? За окном июль спать есть где, да и не впервой.
– А, сказала совсем зеленая Васька, меня все равно дома не ждут – родители к бабушке в деревню уехали, брат на сборах, недели три точно никто не хватится.
– Угу, зевнула Машка, меня тоже не ждут. Родители Аньку в лагерь увезли, а сами в леса рванули, раньше чем через три недели тоже не объявятся.
Машкины родители славились в нашей кампании как любители ходить в походы по неизведанным маршрутам.
– Так и меня не ждут, вставила я свои пять копеек, шеф мне отпуск подписал, на три недели, а хотел с собой на симпозиум взять. Но потом решил, что дешевле отпуском откупиться.
Я не стала докладывать девчонкам как долго и тщательно готовила все документы к этому симпозиуму, как заранее бронировала места и билеты, и как старательно намекала шефу на обворожительные формы заместительницы из соседнего кабинета. В итоге все сложилось – у меня честно заработанный отпуск и премия, а шеф на симпозиуме щиплет за задницу другую дуру.
Лилия только головой мотнула, все и так знали, что ее в общажной комнатушке ждать некому. Мама, радуясь новому благосостоянию, старалась не мешать дочери в надежде, что Лилька устроит личную жизнь, а Лилька, обжегшись на молоке дула на воду так старательно, что кроме грузчиков и экспедиторов своих магазинов мужчин не замечала.
– Ох, вздохнула Настя, какие вы все девушки свободные, впрочем, меня тоже никто искать не будет – папа с мамой в кои-то веки решили съездить во Вьетнам, и без меня.
– А ты чего не поехала?
Удивилась Васька, море манило ее всегда.
– Да просто лень было, пусть вдвоем побудут, а то мама опять с вопросами – когда замуж, хочу внуков покачать. Настя скривилась и принялась расправлять огромную кровать. Мы спокойно помещались на ней втроем, Машка предпочитала раздвинутую софу в большой комнате, и Васька обычно укладывалась вместе с ней.
Зевая и потягиваясь, умылись и разлеглись, кто где привык, Васька щелкнула выключателем, утро вечера мудренее!
Глава 8
– Девчонки!
Возопила наша сдержанная и скромная Машка.
– Что это такое?
Вопящая Машка, размахивала блестящей золотистой открыточкой. Знакомые завитушки резали глаз: «вы попали в вашу любимую сказку «О мертвой Царевне и семи богатырях».
Мы ошеломленно огляделись. Пять существ сидели в гостиной, у Насти, там же где собирались вчера. На часах шесть, на столе чайные кружки, а мы, Боже мой! В каком мы виде! Настя в красивом сарафане, вышитой рубашке и алой ленте на пушистых кудрях. Машка вообще в чем-то парчовом, блестящем и в драгоценных камушках. Я, судя по всему тоже в платье Елены Премудрой так и переместилась, прямо из-за стола с волшебной книгой. А вот в креслах напротив сидели лебедь, и лягушка.
Маша
И как только девчонки н понимают, что сказки – это отражение народного мышления, были даже особые «бедняцкие» сказки, а были и «купеческие». Вот та же Пушкинская сказка «О мертвой царевне», в «народном» варианте там барышня такая оторва – всех разбойников потравила и к жениху сама вернулась, да еще с деньгами, что бы он по ночам заикался. Ура, молодец девка! А вот кроткой царевне такое не полагается – только тихое лежание на лавке под образами, а потом в хрустальном гробике. Вздохнув и покрутившись, Маша скользнула в сон. Ах, как вкусно пахнет! Мария зажмурилась от удовольствия, ароматы были ее слабостью, и тут же услышала приторный старушечий голос: