— А как ты собираешься переносить свою мебель в мансарду?
— Пока еще не знаю, — призналась Дана. — У меня есть неделя, чтобы решить этот вопрос.
— Кэ-эл, — протянула Хэлли льстивым тоном.
— Нет! — вырвалось у Даны.
Она могла справляться с влечением к нему на нейтральной территории, но не в своей спальне.
— Хорошая идея, — одобрительно отозвался Кэл. — Это даст мне возможность самолично взглянуть на этого Вандервурта.
Неделю спустя Дана осознала, что тревога по поводу близости Кэла к ее кровати была значительно недооценена. С каждой секундой мансарда уменьшалась в размерах.
— Я сама справлюсь, — сказала она, быстро разглаживая руками простыню и готовясь развернуть другую. — Ты можешь пойти и закончить дела с мистером Вандервуртом.
— Мы уже поговорили, и мне вполне хорошо и здесь, — ответил Кэл.
Эта дурацкая простыня отказывалась ложиться так, как ей положено. Дана раздраженно цыкнула, пытаясь ее расправить. Стелить постель еще никогда не было так трудно. Неужели он не может просто взять и уйти?
— Никогда не думала, что застилание постели — увеселительное зрелище, — бросила она через плечо.
— Тебе следует расширять кругозор. — Кэл взял простыню за оба конца и помог ее натянуть.
— Мой кругозор меня вполне устраивает, благодарю.
— Может быть. Хотя, с другой стороны, я не могу судить наверняка, поскольку провел с тобой недостаточно времени.
Он с ней заигрывает?
— Так, что же ты предлагаешь? — спросила Дана, бросая ему подушку, чтобы он положил ее на место.
— Мягкая, — сказал Кэл и улыбнулся. — Масса возможностей.
Он держится почти так же непринужденно, как в ту ночь в «Альмоне». Земля начинала ускользать из-под ног.
— Это пуховая подушка, а наволочка из египетского хлопка, — сообщила Дана, словно продавец секции постельного белья в универмаге.
Взбив подушку, она обернулась.
Он был близко.
Слишком близко.
Кэл обхватил ее лицо руками. Он собирался поцеловать ее, и она этого хотела.
— Дана. — Он давал ей шанс защититься от той боли, которая наверняка придет, когда они закончат поцелуи и вернутся к спорам.
— Да, — прошептала она.
Их губы встретились. Поцелуй вскоре стал горячим и требовательным, а руки — уверенными и знающими. Дана приникла к нему и затрепетала от желания, которое уже вырывалось из-под контроля…
В это время заскрипели ступеньки.
— Эй, молодежь, что вы там делаете?
Кэл отступил назад, а Дана испуганно охнула, пытаясь удержаться на ногах.
— Ничего, мистер Вандервурт! — крикнула она.
— Ну, тогда спускайтесь сюда. Я сунул спагетти в воду, как ты мне сказала, и теперь они кипят вовсю.
Дана вздохнула.
— Выключайте плиту, мы сейчас идем.
Глава восьмая
Через две недели после того дня, когда он помогал Дане перебраться в мансарду, Кэл лежал, вальяжно раскинувшись, на широком диване, обтянутом коричневой замшей, перед камином и наблюдал за пляшущими языками пламени.
Он наконец-то добрался до своего охотничьего домика, этой нирваны, где все его беды и печали должны отступить. На деньги, заработанные на весьма мудрых биржевых вложениях, Кэл построил дом именно для этой цели, и теперь его можно снимать для обложки журнала: огромные, от пола до потолка, окна, утепленные двери, каменный камин, стол для бильярда, ванна на двоих.
Он не упускал случая воспользоваться ею в те добрые старые времена, когда его личная жизнь не касалась никого, кроме него самого и его очередной пассии.
Но даже тогда Кэл был благоразумен — в родительский дом он никогда не приводил женщину. Это было почти святое место. Дом принадлежал семье уже сто лет, и Кэл надеялся, что многие поколения Бруэров еще долго будут жить в нем.
Он встал и подошел к холодильнику; нахмурившись, оглядел содержимое: все, что он любит, и ничего, что хочет.
Потому что он хочет только Дану Дивайн, но заполучить ее было бы последней глупостью. Женщина, с которой он покажется на людях, должна быть совсем другой, возможно учительницей, но уж никак не ходячим образцом чувственности.
В день переезда, когда он поцеловал Дану, только присутствие Лена Вандервурта спасло его от роковой ошибки. Ибо, пока Кэл, правда безо всякой охоты, хранит целомудрие, Дику Макни не остается ничего, кроме так называемого «всплеска преступности», которым он размахивает, словно знаменем, разглагольствуя о промахах Бруэра.
Да, все же хорошо, что Лен присматривает за Даной. Кэл улегся поудобнее, приготовившись провести еще одну целомудренную ночь.