Дана проснулась, как от толчка. Около полуночи Кэл привез ее домой. А сейчас… сколько же сейчас? Она прищурилась, вглядываясь в цифры будильника. Ага, около половины второго.
Что-то разбудило ее. Она полежала тихо, прислушиваясь, но ничего не услышала. Через несколько напряженных мгновений Дана убедила себя, что ей все показалось, и расслабилась. Едва она закрыла глаза, это раздалось вновь… женский смех, отдаленный, призрачный.
— Привидений не бывает, — прошептала она.
Смех повторился. Дана нахмурилась, откинула одеяло, встала и на цыпочках направилась к лестнице. Дверь внизу была чуть приоткрыта, сквозь щель виднелся свет.
— Мистика, — пробормотала она. Вандервурт всегда в это время уже спит. Заинтригованная, она сошла вниз и распахнула дверь. Женский смех раздался вновь.
Она узнала голос.
В гостиной танцевали Оливия Хокинз и Лен Вандервурт. Отсутствие музыки их, похоже, нисколько не смущало. Лен смотрел на Оливию так, словно она была самым удивительным, самым драгоценным подарком.
Как же Дана тосковала по такой любви!
Но ее мать права, она Кэлу не пара. Она не та женщина, с кем не стыдно появиться на людях. На глазах выступили слезы.
Вот так свободно и открыто любить — недосягаемый рай.
Она стояла в старенькой ночной рубашке, с мокрыми глазами и растрепанными волосами, ухватившись за перила, и чувствовала, как сжимается от боли сердце. Спустя минуту, даже не повернув головы, Оливия произнесла:
— Все в порядке, можешь возвращаться в постель, дорогая.
Дана выдавила смущенное «хорошо» и торопливо ретировалась к себе в мансарду.
Кэл кое-чему научился у Даны: он разработал план, и план совсем неплохой. По крайней мере, ему нравился. Прошла неделя с той ночи, когда она, наконец открылась ему. Всю эту неделю он ежедневно посылал цветы в салон и в Пирсон-хаус, помогал Дане с ремонтом и часами беседовал. А она, раз начав, уже не могла остановиться и все говорила, говорила. Кэл никогда не думал, что будет счастлив, слушать женскую болтовню.
Сегодня вечером он приступает к завершающему этапу своего плана, предложению, которое включает шампанское, официальную форму одежды и медленные танцы. Для любой женщины посещение вечеринки элитарного Уэстшор-Кантри клуба было пределом мечтаний.
Но Дана — это Дана. Гордая. Решительная. Упрямая. Ужасно упрямая.
Это была ежегодная вечеринка, проходящая в старом особняке за городом. Формально — сбор денег для местных благотворительных организаций, на деле же — увеселительное мероприятие, где собирались, чтобы отдохнуть и развлечься.
Этим вечером Кэл принес бутылку вина, жареную камбалу и французский батон на обед. Они с Даной приспособили под столовую «Эдем», стены которого теперь представляли собой роскошные, экзотические джунгли с лианами до потолка. Его сестренка хорошо знает свое дело.
— Спасибо, что позаботился о еде, — поблагодарила Дана. — Кажется, днем я забыла перекусить.
Он улыбнулся: это, должно быть, чисто женское. Мужчины поесть, никогда не забывают.
— Ты не помнишь, ела или нет?
— День был напряженный. А у тебя?
— Все как обычно. — Кэл помолчал, сделал глоток вина. — Если не считать того, что пришлось искать двух лам Эйба Калхауна. Они направлялись на юг с явным намерением вернуться в Перу.
Она рассмеялась, на что он и рассчитывал.
— Поймал?
— Ага, как миленьких… Слушай, — сказал Кэл, криво улыбнувшись, — я тут подумал…
Золотистые брови изогнулись в ожидании продолжения.
— Приближается открытие сезона в Уэстшор клубе… Не хочешь ли ты пойти?
Пожалуй, следовало подождать, пока Дана проглотит вино.
— Ты имеешь в виду благотворительный вечер в загородном клубе? — спросила она, откашлявшись. — Это шутка?
— Вообще-то, нет Я подумал, было бы весело приодеться, выпить шампанского, потанцевать. Мы же ни разу не танцевали с тобой после Чикаго.
— Это мероприятие организует кучка драконов, — заметила Дана.
Ей хотелось пойти, теперь Кэл был уверен в этом. Иначе голос у нее не дрогнул бы, и она не прятала бы глаза.
— Это вполне милые, совсем не страшные драконы, честное слово.
— Просто я не любитель этого. А почему бы тебе не отправиться без меня?
— Потому, что я хочу пойти с тобой.
Дана отставила бокал и встала. Она выглядела почти испуганной.
— Мне потребовалось много лет, чтобы создать имидж плохой девчонки, этакой «паршивой овцы» Сэнди-Бенда. Ты хочешь, чтобы я отказалась от своих достижений, появившись на светском торжестве с тобой? — Она засмеялась. — Я так не думаю, начальник.