- Да.
- Спасибо Вам огромное, Людмила Алексеевна! Вот, с праздничком! - водитель протянул шампанское и конфеты.
Но она только помотала головой и ничего не взяла. Тогда Миша поставил свои подарки на пол и облегчённо выдохнул. Вдруг засвистел чайник. Людмила вздрогнула и так поспешно ринулась на кухню, как будто там начался пожар, выключила плиту и без сил опустилась на табурет. Почему он улыбался? Или ей это показалось? Нет, не показалось! Он определённо улыбался. Конечно - розовые панталоны! - это очень смешно. И свитер этот старый с растянутым горлом. Зачем она его надела? Зачем? Фу! Какое убожество! Её даже затошнило от отвращения к себе.
Она услышала, что открылась входная дверь. Кто-то поговорил в коридоре. Дверь закрылась.
- Ушли, - облегчённо вздохнула Людмила.
Она подошла к окну. На улице продолжал валить снег. Во дворе мальчишки кидались снежками, им было наплевать на то, что уже наступила весна и где-то распустилась мимоза. Им просто было весело. Людмила мрачно уставилась на них. Внизу хлопнула дверь. Из подъезда вывалился Миша, пробежал до ПАЗика, оставляя на снегу чёрные проталины, завёл мотор и уехал.
И зачем они приходили? Ах, да! Миша говорил что-то и просил, чтобы она никому ничего не сообщала. Ни-ко-му. Ничего. Ничегошеньки. Стоп. Это что же получается? Это получается, что Миша никому ничего не рассказал? Похоже, что так и есть. Почему? Потому что ему "Петрович помог и всё объяснил".
Да, Миша так и сказал, а потом ещё что-то про технику безопасности объяснял. Нет, это не Миша объяснял. Это объяснял ОН, а потом стоял и улыбался. Хотя, нет, не улыбался. Нет, все-таки улыбался! Или... Стоп. Получается что? Она совсем запуталась. Что получается-то? Получается, что это ОН объяснил Мише про "последствия", а потом ещё и САМ пришёл к ней домой. А, может быть.... Всё-таки... Может быть, он пришёл, чтобы увидеть её, Людмилу? Она приложила ладони к пылающим щекам. Нет, не может быть. Просто человек выполнял свою работу инженера по технике безопасности, вот и пришёл. Только и всего!
Опять хлопнула дверь. Людмила вытянула шею, чтобы посмотреть, как ОН будет спускаться по ступенькам крыльца. Но из подъезда вышли... Оксанка и Татьяна. Что за дела? Стол накрыт, чайник согрелся, а они куда-то идут!
Людмила отодвинула занавеску, влезла на подоконник и попыталась открыть форточку. Но ничего не получилось. Ручка на форточке держалась на одном шурупе вместо трёх и давно уже плохо поворачивалась. Людмила дёрнула сильнее. Форточка не открывалась. Прямо день невезения какой-то!
Совсем недавно, а точнее вчера вечером, мама сказала, что если бы был в доме мужчина, то всё было бы по-другому: и форточка закрывалась бы, и ножка у тумбочки была бы на месте, и вообще.... После этого "вообще" она выразительно посмотрела на дочь. От этих воспоминаний Людмила разозлилась - она и сама может тумбочку отремонтировать, а ещё возьмёт отвёртку и прикрутит эту проклятую ручку. Вот только крикнет девчонкам, чтобы они не уходили, а потом пойдёт искать отвёртку, вот сейчас ....
Оконная ручка вдруг отвалилась от форточки вместе с шурупом, который нужно было прикрутить. Людмила беспомощно взмахнула руками, потом ещё раз и ещё, потеряла равновесие, схватилась за занавеску, но не удержалась и полетела вниз.
Она успела зажмуриться и подумать:
- Сломаю шею на собственной кухне! Дура!
Она упала, но как-то странно: ни обо что не ударилась, ни за что не зацепилась. Людмила открыла глаза, увидела криво висящий карниз, и поняла, что стоит на полу, а сзади кто-то - вот наглость - крепко обнимает её и прижимает к себе. Людмила возмущенно высвободилась из объятий этого кого-то и быстро повернулась. Перед ней стоял Виктор Петрович.
- Странно. Почему он не ушёл? Опять будет смеяться, - вихрем пролетело в голове. Людмила посмотрела на зажатую в кулаке занавеску. - Как глупо! Он подумает: что за ненормальная! Весь день падает. Днём в автобусе, сейчас вот с подоконника. Ужас, ужас, ужас.
Виктор Петрович молчал и смотрел на неё. На озере Байкал под лучами солнца невыносимо сверкала вода. У Людмилы перехватило дыхание. Чего он так смотрит? Пусть уходит уже. Она и так замучилась от стеснения и непонятного волнения. И где Оксанка? Почему она ушла? Как она могла уйти? Вот что теперь делать? Оксанка бы знала! Она умеет очаровывать мужчин. А она, Людмила, ничего не умеет и не знает. Правильно говорит мама: - Ты, Люда никогда ничего не...
Неожиданно Виктор обхватил ладонями её лицо, наклонился и поцеловал. А потом ещё и ещё раз. Это было так неожиданно и так - как бы это выразиться? - приятно, вот как это было, и он ей так нравился, что Людмила не смогла сопротивляться.
Они стояли посередине кухни и целовались. Он её обнимал. Людмила ощущала на своих губах его губы, слышала, точнее, чувствовала даже сквозь свитер, как стучит его сердце, и ей хотелось, чтобы так было всегда. Всегда. Всегда. Всегда. Да. Да. Да. Виктор вдруг отстранился и спросил:
- Люд, выходи за меня, а?
- Что?
Она растерялась. Как это - выходи? Он, наверно, пошутил. Она же не такая стильная, как нормировщица Вика, и совсем не активная, как Оксанка. И панталоны эти. И свитер старый. Людмила вдруг увидела себя, как бы, со стороны, в потёртых джинсах и голубом свитере. Отвратительно. Женщинам в таком виде мужчины не делают предложения о замужестве, тем более бывшие офицеры, тем более те, у которых "дело". Всё правильно, он решил просто пошутить. Людмила опустила голову. Виктор внимательно посмотрел на неё и, понял всё по-своему.
- Чёрт! - пробормотал он и стукнул себя по лбу. - Понимаешь, Люд, я последний раз делал предложение двадцать лет назад, и совсем забыл, как это делается. Я тебя как увидел в первый раз, так сразу понял - вот...
Виктор замолчал. Она поморгала глазами, чтобы прогнать навернувшиеся слёзы.
Вот? Что это значит? Что "вот"?
Он осторожно поцеловал её в висок и тихо сказал: