– Верно ли, что ваш брат – неисправимый радикал? – спросила Изабелла.
Ответ ей и без того был уже известен, однако наша юная леди живо интересовалась свойствами человеческой натуры, а потому решила разговорить сестер.
– Боже, как вы правы! Совершенно неисправимый, – ответила Милдред, младшая из двух.
– И в то же время – чрезвычайно разумный человек, – добавила старшая.
Изабелла задержала взгляд на лорде; тот явно старался расположить к себе супругу старого банкира. Ральф тем временем ласкал простодушно заигрывающую с ним собаку, устроившись у пылающего камина – по августовским погодам источник тепла в огромных залах старинного дома был явно не лишним.
– Полагаете, лорд Уорбертон искренен в своих взглядах? – улыбнулась Изабелла.
– О, разумеется! – живо отозвалась Милдред, старшая же из сестер промолчала.
– Значит, он выдержит испытание?
– Испытание?
– Ну, например, ему предложат расстаться с этим прекрасным домом…
– Расстаться с Локли? – наконец подала голос старшая сестра.
– О да – и с другими домами тоже. Кстати, как они называются?
Сестры обменялись едва ли не испуганными взглядами.
– Вы хотите сказать… хотите сказать – из-за лишних расходов? – пробормотала Милдред.
– Возможно, он сдал бы один или два дома арендаторам, – предположила старшая.
– Без всякой оплаты, – уточнила Изабелла.
– Не могу себе такого представить.
– Так, значит, он – притворщик! – немедленно откликнулась наша героиня. – Не кажется ли вам, что его положение крайне двусмысленно?
Сестры совсем растерялись.
– Его положение? – пролепетала старшая.
– Положение нашего брата очень почетное, – пришла на выручку младшая. – В этой части графства – самое что ни на есть высокое.
– Не сочтите меня упрямой, – вставила Изабелла, – однако вы наверняка питаете уважение к лорду Уорбертону и даже его немного побаиваетесь?
– Как можно не уважать родного брата? – бесхитростно ответила старшая сестра.
– Судя по вам, его ближайшим родственницам, он – человек весьма достойный.
– Достойный и добрый. О многих его хороших поступках никто и не подозревает.
– Его доброта всем известна, – добавила Милдред, – и даже считается едва ли не чрезмерной.
– О, понимаю… – сказала Изабелла. – И все же на его месте я стояла бы насмерть за свои права – ведь они дарованы ему заслугами предков.
– Наша семья издавна придерживалась либеральных взглядов, – мягко возразила Милдред.
– Да-да, – кивнула Изабелла, – насколько знаю, вы в этом преуспели и вам подобные воззрения по душе. Кстати, вы увлекаетесь вышивкой?
После ленча лорд Уорбертон провел ее по дому. Изабелла и не сомневалась, что увидит картину славного прошлого. Внутри жилище Уорбертонов со временем подверглось изменениям, а потому некоторые свидетельства истории были утрачены. Другое дело – вид из сада: здесь перед взором нашей героини предстало крепкое сооружение мягкого и глубокого серого цвета, над которым вдоволь поработали английские ветра. Дом окружал широкий ров со стоячей водой – словом, жилище производило впечатление средневекового замка. День выдался прохладный и пасмурный; уже давали о себе знать первые признаки осени. Неуверенные лучи солнца ложились на стены тусклыми размытыми пятнами, словно намеренно подсвечивая самые старинные и наиболее пострадавшие от времени части кладки.
К ленчу появился и викарий, брат лорда. Изабелле он уделил пять минут – вполне достаточно, чтобы наша героиня попыталась обнаружить в нем славный дух английской церкви – и не преуспела. Викарий отличался крепкой мускулистой фигурой, простодушным честным лицом, недюжинным аппетитом и склонностью к едва ли не беспричинным взрывам смеха. Позднее Ральф сообщил Изабелле, что, до того как принять сан, викарий был могучим борцом – и до сих пор, от случая к случаю, в основном в семейном кругу, мог положить на лопатки кого-нибудь из прислуги. Нашей юной леди он понравился; собственно, в этот день ей нравилось все без исключения, однако же хотелось думать о викарии как об источнике духовной благодати.
После ленча все направились в сад, и лорд Уорбертон словно невзначай задержал гостью.
– Хотелось, чтобы вы посмотрели мое владение как следует, а светская болтовня вам этого сделать не позволит.
Впрочем, лорд не столь вдавался в древнюю историю Локли (хоть и рассказал немало любопытного), сколько обращался к темам более личным – как для юной леди, так и для самого себя. И все же, взяв небольшую паузу, снова вернулся к своему дому: