– Вы влюбитесь в Генриетту уже на третий день.
– И мои любовные письма появятся на страницах «Интервьюера»? Нет уж, увольте!
Поезд наконец прибыл, и быстро выскочившая из вагона мисс Стэкпол оказалась, как и обещала Изабелла, особой очень милой, хоть и с несколько провинциальным налетом: среднего роста, аккуратной, пухленькой и круглолицей, с маленьким ротиком и нежными чертами лица, с копной отброшенных назад светло-каштановых волос и открытым, слегка удивленным взглядом. Глаза были самой примечательной ее особенностью – смотрели они твердо, но не дерзко, и на каждом интересовавшем их обладательницу предмете останавливались без всякого стеснения, добросовестно пользуясь дарованным им от природы правом.
Подобным образом изучила мисс Стэкпол и Ральфа, слегка смущенного вполне любезным и располагающим видом гостьи, который словно бы давал понять: отнестись к ней с предубеждением будет не так-то легко.
Серовато-голубое платье Генриетты отражало лучи осеннего солнца и тихонько шуршало складками, невольно заставив Ральфа сразу сравнить ее со свежим, еще ни разу не свернутым номером газеты. В этой даме не было ни единой опечатки. Голос ее оказался чистым, высоким и звучным, хоть и не слишком глубоким. Уже заняв место в экипаже мистера Тушетта, она не произвела на Ральфа впечатления набранной крупным шрифтом газетной страницы с кричащими заголовками, чего он подспудно ожидал. Отвечала на расспросы Изабеллы четко и ясно, и Ральф даже осмелился присоединиться к беседе. Позднее, уже в библиотеке Гарденкорта, познакомившись со старым банкиром, Генриетта дала всем понять, что вполне в себе уверена. Миссис Тушетт к гостье выйти не соблаговолила.
– Хочу понять: считаете ли вы себя американцами или англичанами, – сразу заявила мисс Стэкпол. – Мне это необходимо, чтобы верно строить беседу.
– Можете разговаривать с нами так, как угодно вам, – пожал плечами Ральф, – будем только благодарны.
Она вперила в него свой странный взгляд, и теперь глаза ее напомнили молодому человеку большие гладкие пуговицы, крепко сидящие в натянутых петлях. Ральфу даже казалось, что он видит в зрачках мисс Стэкпол свое отражение. Сравнение глаз с пуговицами обыкновенно к людям не применяют, однако было нечто во взоре гостьи, заставившее Ральфа, человека довольно скромного, впасть в затруднение: он почувствовал себя беззащитным и, пожалуй, несколько приниженным. Через день-два, однако, чувство это значительно уменьшилось, хоть и не пропало вовсе.
– Уж не намерены вы убедить меня в вашей принадлежности к американцам?
– Могу быть англичанином или вовсе турком – лишь бы доставить вам удовольствие.
– Хм, ежели вам удается менять свою сущность подобным образом – будьте добры, – ответила мисс Стэкпол.
– Уверен, что различия между нациями вам нисколько не помешают, – гнул свое Ральф.
Гостья долго его изучала и наконец произнесла:
– Вы говорите о языках?
– Языки – ничто. Я о национальном духе.
– Боюсь, я вас не совсем понимаю, – призналась она, – однако до отъезда наверняка разберусь.
– Ральф – настоящий космополит, – вставила Изабелла.
– Стало быть, у него в голове всего понемногу, однако в количествах явно недостаточных. Должна сообщить, что я воспринимаю патриотизм как любовь к Богу и к ближнему – он в любом случае начинается с родного дома.
– Да, но где же начинается дом, мисс Стэкпол? – осведомился Ральф.
– Не могу объяснить, где начинается, зато готова сказать, где заканчивается: мой дом закончился задолго до того, как я сошла на землю в Ливерпуле.
– Так Англия пришлась вам не по душе? – по-старчески добродушно уточнил мистер Тушетт.
– Знаете ли, сэр, я еще не решила. Пока ощущаю себя несколько сбитой с толку – а по дороге из Ливерпуля в Лондон стало уж совсем затруднительно.
– Вероятно, в вагоне было тесновато? – попытался пошутить Ральф.
– О да, народу набилось немало, однако со мной ехали друзья – компания американцев, познакомились еще на пароходе. Прекрасные люди из Литтл-Рока – это в Арканзасе. И все равно мне было не по себе – словно что-то давит; даже не могла сообразить, в чем дело. Никак не удавалось приспособиться. Но это ничего; ежели чужая атмосфера не слишком привычна – призываешь на помощь свою. Тогда и дышится свободнее. Впрочем, у вас мне очень нравится.
– Мы тоже хорошая компания, – усмехнулся Ральф. – Подождите немного – и вы почувствуете.
Мисс Стэкпол подождать нисколько не возражала и даже более того – явно приготовилась погостить подольше. По утрам она занималась литературными трудами и все же выкраивала время для Изабеллы. Закончив ежедневную свою работу, ни на минуту не желала оставаться в одиночестве. Изабелла быстро нашла повод попросить ее не давать в печать свои замечательные впечатления от визита в Гарденкорт. Уже на второй день пребывания подруги в доме Тушеттов выяснилось, что та принялась писать для «Интервьюер» статью под названием «Американцы и Тюдоры: из истории Гарденкорта». Заголовок был выведен аккуратным разборчивым почерком (точно как учили в школе – Изабелла еще помнила). Мисс Стэкпол с чистой совестью предложила подруге ознакомиться с заметкой, и та немедля заявила протест: