— Ты б тоже не умничал и хоть одну из своих баб в дом привел, пусть бы готовила. Хоть какой толк, — проворчал Вересов-младший и отправил в рот кусок омлета.
Максим долго смотрел на сына тем взглядом, который предупреждал, что дальше лучше не шутить. Он мог позволить Кириллу многое, но были вещи, которые не подлежали обсуждению. В повисшей тишине он медленно и негромко проговорил:
— У тебя есть два варианта. Можешь доесть омлет, отправиться в гимназию и вечером подобрать несколько кандидатур в домработницы. Заметь, именно в домработницы. Сайты не перепутай! А можешь прямо сейчас позвонить матери и в ближайшее время переехать к ней. Завтракать тем, что тебе приготовит она. Это понятно?
Кирилл посерьезнел и кивнул.
— Ясно. Первый вариант. С ее Джорданом я не лажу. И три собаки в моей постели меня бесят.
— Вот и заканчивай балаган, иди собирайся, иначе опоздаем, — Максим поднялся, сунул свою тарелку в мойку и направился к выходу.
— Па! — крикнул ему вслед всполошившийся Кирилл. — Забыл совсем! Сегодня собрание на 18:00.
В ответ раздалось негромкое ругательство.
— Вовремя! — обернулся отец. — Ладно, я позвоню бабушке. У меня встреча.
— Пааа! У нас классуха новая. Стремная девка. Но с классной грудью. Сильно хочет пообщаться.
— А за словами последить? Ты как разговариваешь?
— Та она только после института, — отмахнулся Кирилл. — Француженка. Честное слово, на ее уроках я — просто образец изящной словесности.
— Именно поэтому она и хочет сильно пообщаться. Понятно! — Максим кивнул. — Ладно, встречу перенесу, съезжу сам. А теперь марш собираться, точно опоздаем.
Кирилл торжественно кивнул. Демонстративно отправил остатки омлета в мусорное ведро, а тарелку в мойку. Запил съеденное соком и пошел одеваться.
Киевская гимназия им. И. Франко № 92 с углубленным изучением иностранных языков считалась одним из лучших учебных заведений, где английский, французский и немецкий наряду с обычными учителями читали еще и носители вышеперечисленных языков. Английский Кирилл знал неплохо — с восьмилетнего возраста проводил летние каникулы у матери в Штатах. Французский выбрала для него бабушка. На факультатив по немецкому он ходил дважды в неделю, потому что нравилось. И с вузом на начало одиннадцатого класса так и не определился. Мать все лето соблазняла разнообразием американских колледжей, к себе поближе. Джордан бесил. Отец ни на чем не настаивал. Бабушка развела бурную деятельность, насобирав брошюр киевских университетов и подсовывая ему в стопку с тетрадями.
Сам же Кирилл даже специальность толком еще не выбрал. И не особенно думал об этом. Куда более занимательным был вопрос определения размера груди Марины Николаевны, той самой француженки и новой классной руководительницы.
Как так вышло, что жирный кусок в виде 11-Б, чей классный руководитель весь десятый класс провел в больнице и приходил от случая к случаю, достался молоденькой учительнице, вчерашней выпускнице Киевского иняза, история умалчивает. Но Марина Николаевна взялась за класс со всем энтузиазмом не разочаровавшегося в специальности молодого преподавателя. И, кажется, даже не подозревала, что в классе с куда большим любопытством рассматривают ее фигуру в неизменных строгих костюмах и мордашку, чем всерьез воспринимают как классную, да еще и француженку. А Марине Николаевне, несмотря на миниатюрный рост, было чем похвастаться. Хотя от природы она была совсем не хвастлива и стройные ноги прятала в классических брюках, а высокую грудь и тонкую талию — в пиджаках. Лицо спрятать было не за чем — зрение хорошее, очками серые глаза необычной, немного вытянутой формы не закроешь. Зато темно-каштановые волосы заплетены в тугую косу и закручены в узел на затылке. Но даже это ее не портило! Лицо казалось еще тоньше, изящнее. И моложе. Хотя Марина Николаевна искренно верила, что этак она выглядит солиднее. Словом, это было интереснее спряжения неправильных глаголов. А если сравнивать с прежней классной, шестидесятипятилетней Зоей Геннадьевной, весившей никак не меньше центнера, то ясное дело, в голове Кирилла Вересова, как и доброй половины мальчишек его класса, была совсем не учеба. Ничего не поделаешь — гормоны!