Как же Дейна устала каждый день слышать имя Блеза!
— Нам-то что до того, на ком он женится, — вздохнула она.
— Нам-то? — разулыбался юноша. — Нам, пожалуй, что ничего! Да и красивее ты у меня любой герцогини! Будешь настоящей принцессой на нашей свадьбе, клянусь! И заживем мы с тобой, как положено. Я хлеб печь стану. Ты детей растить. Славная у нас будет жизнь с тобою! Честная, врагов не наживем, перед судьбой расплачиваться не за что, не то что капитану Ратону!
— За все свои ошибки он расплатился. Сам король помиловал его, — тихо, чтобы не было слышно, как дрожит голос, сказала Дейна.
— Король — не Господь Бог! — подняв указательный палец к небу, ответил Дьярмуид. — А Господь справедлив! Думаешь, почему капитан Ратон столько лет гонялся по всем морям за капитаном Браером? Мести хотел. Да местью пятна с паршивой рожи не сотрешь! — он подсел еще чуть ближе и зашептал. — Много народу в море перебил капитан Ратон. Да насолил когда-то Браеру. То давняя история, и не должен был бы я тебе ее рассказывать, слово отцу давал… Но хочу, чтобы знала ты, что это за семейка такая! Много лет назад дядюшка Бартоло жил себе на Исла-Дезесператос и лекарем был самым лучшим. Конечно, самым лучшим! Иначе, отчего бы еще забрали его на Лос-Хустос! Он теперь там самого губернатора лечит. И всех детей его, ныне покойных, он и лечил. И супругу его тоже… Ничего не скажешь, Кальво — фамилия хорошая, благородная. У нас в семействе все честные. Дело свое любят и знают. Из каких низов ни пойдут, а идут высоко! Да в те времена он, и правда, жил себе, как все живут в Рэдбее. Но позвали его однажды в дом донны Селесты… Ты слыхать должна была, она преставилась четыре года назад. Так ведь не просто так и преставилась! У нее перед тем дочка пропала. Об этом у нас не говорили. Про тот дом и вовсе не говорят. Да дядя Бартоло лечил ее, оттого и знал все. Донна Селеста призналась ему, что похитил ее капитан Браер. Его судно стояло тогда в порту. А еще говорила она, что все это из мести. Да в наказание за старый ее грех. Когда вызвали к ней падре Ансельма, чтобы исповедовать ее перед смертью, дядюшка Бартоло там был. И слышал, как она говорила, что, и впрямь, расплачивается за старую ошибку. Что сын ее, рожденный от большой любви (а стало быть, незаконный) стал кровожадным пиратом. Что ненароком посеяла она в его сердце ненависть к родному отцу, и им всем его ненависть еще отзовется. И что дочь ее похитили ей в наказание. Она и умерла с этим.
Дейна слушала, затаив дыхание. И сама подалась она к Дьярмуиду, боясь пропустить хотя бы слово из того, что рассказывал он сбивчивым шепотом. Сердце ее замирало, а к горлу подкатывал ком, когда слушала она о несчастиях, выпавших на долю семьи Блеза.
— Да только это еще не все! Нескольких дней не прошло, как дядюшку снова вызвали в дом за Синей бухтой. Угадай кто! — Дьярмуид сделал страшные глаза и зловеще прошипел: — Капитан Ратон привез донью Селестину! Видела бы ты ее! Таскали ее пираты Браера несколько недель, покуда не решили продать на невольничьем рынке, где и разыскал ее этот ублюдок Ратон. Вот за то наш новоявленный губернаторский сын и мстил Браеру, а не от благородства души и сердца! Да только помеченное это семейство — вечным позором, грязью помеченное! Ни счастья у них не будет, ни покоя. Даже если он станет Лос-Хустосом править! Да и правда женится на герцогской дочке. Только мало я верю, что кто-то дочь свою такому мерзавцу доверит! Даже если правда про донью Селестину так никогда и не выплывет — а Кальво дали слово никогда не рассказывать никому этой правды — я только тебе сказал — все равно его прошлой пиратской славы довольно, чтобы благородные его презирали все до единого! Сам Господь от него отречется, место его в преисподней за все его злодеяния!
Дьярмуид замолчал, и в повисшей тишине раздался судорожный всхлип Дейны.
Сестра… так значит, то была его сестра. И Дейна сама все разрушила. Позволила ревности ослепить себя. Перестала слышать свое сердце. Оттолкнула единственного человека, с которым могла быть счастлива. И сполна наказана. Теперь ее удел — жизнь с Дьярмуидом.
Дейна прикрыла глаза. Как же она могла так обидеть Блеза? Ничего не объяснив, ни о чем не спросив, заставила его поверить, что влюблена в жениха, которого навязала мать. Она вспомнила его голос, полный боли.