— А вам, его отцу, они известны?
— Вы хотите и мою персону обсудить?
— Нет, я хочу понять, как работать с вашим ребенком. Вы же помните постулат, что нет плохих учеников?
— Не уверен, — не сдержавшись, рассмеялся Максим. — У меня иная профессия.
Глядя на веселящегося родителя, Марина Николаевна нахмурилась и очень серьезно заявила:
— И ей вы явно уделяете больше времени, чем Кириллу.
— Кофе хотите, Марина Николаевна?
Учительница замерла с открытым ртом и поморгала. Потом рот закрылся. Но брови приподнялись.
— Что? — переспросила она, решив сделать вид, что могла ослышаться.
— Я спросил, хотите ли вы кофе, — сказал Макс чуть громче. — Вы ведь намерены мне рассказать, как лучше воспитывать сына. А я, знаете ли, без кофе плохо усваиваю информацию, не связанную с работой.
Ее лицо снова залилось краской, еще сильнее, чем до этого. Но она смело встретила его взгляд и проговорила:
— Нет, я не хочу кофе. Поздно для кофе. Видимо, я влезла в то, что меня не касается. За это прошу простить. И прошу не удивляться третьей его двойке за три недели. Надеюсь, вы не станете винить меня в предвзятости?
Вересов кивнул.
— Может быть, стоит нанять репетитора?
— Может быть, стоит. Если дело во мне.
— Я все понял, Марина Николаевна. С сыном поговорю, репетитора найму. Вот на собрании в будущую пятницу быть не смогу. Деньги на ремонт сдать сейчас?
Вересов полез в карман пиджака.
— Можно, — обреченно кивнула Марина Николаевна и достала из ящика стола распечатанный список с фамилиями учеников. — Распишитесь здесь, что сдали.
Он положил на стол деньги, потом снова полез в карман, достал ручку и поставил рядом со своей фамилией подпись. Подпись была ровной, в меру длинной, со сдержанной «М», фигурной размашистой «В» и оканчивалась странным знаком, похожим на угловатый скрипичный ключ.
— Разрешите откланяться, — с этими словами Максим Олегович Вересов кивнул учительнице и вышел из кабинета.
— До свидания, — запоздало сказала Марина Николаевна, тяжело вздохнула, спрятала деньги в ящик стола и тяжело села на стул. Это было самое первое в ее жизни родительское собрание. И она была в ужасе. Никто не готовил ее к тому, что папы выпускников могут быть… вот такие!
Посидев в тишине минут десять, Мара опомнилась и посмотрела по сторонам. За окном было уже довольно темно. А ей еще добираться. Она сгребла в сумку стопку тетрадей семиклассников с сочинениями. И, надев плащ, заранее принесенный из учительской, вышла из класса, закрыла его и пошла по лестнице вниз, думая о том, что, в конце концов, откажется от каблуков. К черту это нелепое желание быть хоть немного выше! Ноги болели нещадно.
Сдала ключ вахтеру. Вышла на улицу и вдохнула по-вечернему прохладный сентябрьский воздух. Пахло костром. Может, где-то листья палили. Зацокав туфлями по асфальту, торопливо направилась в метро. Маршрут был привычный. На метро до станции «Лесная». Оттуда на маршрутке до Броваров. И автобусом по городу.
В начале десятого вечера Мара зашла в квартиру, включила в коридоре свет и разулась.
— Дед! — крикнула она в сторону гостиной, где в темноте только мигал телевизор. — Дед, я дома!
— Что кричишь? — послышалось из комнаты, и почти сразу в прихожей показался высокий сухощавый мужчина, еще далеко не старик, с сильными залысинами на висках и острым взглядом удивительно ясных глаз из-под густых бровей. — Ну, и что так поздно? — недовольно спросил он.
— Родительское собрание, пробки на трассе, — коротко ответила она, стаскивая с себя плащ и вешая его на вешалку. Там он сразу стал единственным ярким пятном среди серых и черных курток и кофт — плащ был светло-голубого цвета и очень ей шел… на втором курсе.
Она подняла с пола сумку. И пробормотала:
— Мне сочинения еще проверять. Кофе сваришь? Пожаааалуйста.
— Ну и какой кофе на ночь глядя! Ты же уже совсем не ребенок! Сейчас желудок угробишь, что потом делать будешь? — ворчал дед, отправляясь на кухню и доставая турку из шкафа.
— Ну, иначе я над тетрадями усну, — спокойно ответила она, бредя вслед за ним. — Ужасно хочется, дед. С молоком. Молоко есть?
— Молоко есть. А спать надо в кровати, а не над тетрадями. О чем ты только думала, когда решила стать учительницей? Ни выходных тебе, ни проходных.
Петр Данилович снял закипевший кофе, налил в чашку и поставил перед Мариной. Рядом поставил пакет молока.
— Ужинать будешь?
— Неа, — качнула Мара головой. — Иначе точно усну. И у меня призвание.