Как ни странно, наша Мария тоже хорошо рисовала в молодости. А еще в юности она мечтала о том, какого жениха встретит и как будет с ним счастлива. Он должен быть сильный, - думала она, - но не грубый, красивый, но не чересчур, не приторный, мужественный, но не черствый, чуткий, но чтобы не накручивал себя по пустякам. Ох, как же сложно сформулировать свои желания словами! Вот бы чувства сразу становились желаниями!
Но с тех пор минуло много лет, и Мария уже ни о чем не мечтает, и никто уже не знает, как Мария рисует, даже она сама. Когда-то нежные, ее руки сейчас похожи на руки сапожника или руки деревенского мужика.
Как жаль, руки крайне важны для женщины, на руках можно носить кольца, и лак, и браслеты, и шелковые перчатки, а еще можно вскидывать руки и мягко касаться лица, удивляясь или умиляясь маленькому котенку или красивому платью.
К сожалению, Мария уже давно не вскидывает руки к лицу и почти ничему не удивляется, даже красивому платью. Она продает помидоры и огурцы, виноград и сливы, морковь и картофель. Обычно все это лежит в картонных коробках на лестнице рядом с входом или выходом из метро. И яркое, сильное летнее солнце незаметно, но непреклонно вызывает необратимые изменения в помидорах и в сливах, в винограде и в лице Марии - коричневом, в еще более коричневых родинках. Крашеные в медь жидкие волосы Марии растрепаны, фартук весь в пятнах, под коротко остриженными ногтями на толстых пальцах грязь и высохший помидорный сок.
Однажды Мария разговорилась со своей покупательницей.
- А откуда у вас овощи?
- Из Краснодара, брат возит.
- А вы и сами из Краснодара.
- Да, и сама оттуда.
- А огурцы свежие.
- Свежие, вчера только привез. Это по сто.
- И как вам здесь, назад не собираетесь?
- Да куда же я поеду, мне еще дочь три года учить. Пока тут.
- Давайте мне еще виноград.
- Спасибо, приходите еще, я каждый день здесь. Все свежее, сами возим, -прокричала она уже вдогонку, но на лестницах возле метро люди всегда так спешат. А ведь вдогонку, как правило, говорят самые важные слова - таким образом их пытаются сделать чуть менее важными. Почему-то люди избегают важных слов, Мария тоже из таких. Она, кажется, никогда не говорила своему мужу, что любит его. Вероятно, она не говорила это даже своей дочери. Важные слова - это как хорошие помидоры - боишься отдать дешево, продешевить - так они и гниют.
Кажется, Мария должна знать в этом толк? Странно, что она так неумело обращается с чем-то похожим на помидоры.
Проблема в том, что Мария совершенно ничего не понимает. Объясняют ей что-нибудь, как ехать, к примеру, она смотрит большими глазами, кивает, говорит угу, мугу, даже не моргает - так слушает, а потом человек уходит, и она даже предположить не может, куда же ей теперь податься, вперед ли, назад ли, влево или вправо. Или объясняют ей, как зажечь газовый котел, она смотрит, смотрит, что-то вдумчиво уточняет, кивает, угукает, а когда настает ее очередь зажигать, спрашивает: «А как делать-то?»
Газовый котел?
Неважно.
А как же читатель поймет, что Мария была элегантна, если после продажи помидоров она лежит совсем голая на пыточном столе, связанная канатом?
А разве это не элегантно, лежать абсолютно голой на столе? И не просто на столе, а на столе для пыток, пусть и самодельном, да еще связанной канатом? Разве что-то может быть элегантнее?
Может быть, лежать на столе для пыток в красивом, кружевном платье?
У Марии нет красивых кружевных платьев. Иногда она смотрит на красивые платья, на дорогие духи, на красивых мужчин в часах и костюмах - особенным, тайным взглядом. Так смотрят сироты на детей, у которых есть родители.
Но ведь ты говорил, что она была счастлива со своим мужем, с Джеком или c Джоном, расскажи, пожалуйста, о том моменте, когда они были счастливы.
Это был солнечный осенний день, теплый, почти летний. В такие дни солнце светит ярко и низко, прямо в лицо, так что хочется чихать. Джон пришел с работы как всегда немного утомленный и недовольный тем, что он сантехник, всего лишь простой сантехник, хоть и знающий свое дело. Нужно иметь много моральных сил, чтобы каждый день быть сантехником.
Мария вошла в дом вслед за Джеком, они встретились взглядами и вдруг оба разом вспомнили, что в доме совсем нет еды, утром Мария съела два последних яблока, а Джон пил чай с горбушкой, и невольно рассмеялись своей забывчивости, которая продолжалась второй день подряд.