П Р О Ф Е С С О Р Ш А. Ах да, совершенно верно, друг мой. Во всяком случае, благодарю вас, господа, за оказанную мне честь и надеюсь, что и впредь не забудете своим посещением... Чего тебе, Петруша?.. Посещением. Простите за скромную трапезу, но поверьте, что я от души, от души старалась обставить все поприличней, и если не удалось, то прошу прощения. Что, Петруша? Да, да! Мы у них, как говорит мой муж, то есть мы у вас в свою очередь тоже непременно побываем. До свиданья! (Делает эффектный поклон и направляется в Ванину спальню.)
В А Н Я. Ай, ой! Не туда! Не туда!
К О Л Я. Госпожа профессорша, там Ванина спальня.
Петр Николаевич и Степка подхватывают профессоршу под руки и уводят.
М А Т Ь. Эдакий ум!
О Т Е Ц. Гениальная женщина!
К А Т Я. Но до чего рассеянна!
Т Е Т Я М А Ш А. Гм... да. Припомнился мне по этому поводу...
М А Т Ь. Ну, детки, вы теперь пойдите, а мы здесь посидим в своей компании, покурим. Шурочка, приготовь нам кофе.
Отец, Ваня и Коля уходят.
Ну, теперь можно сан фасон. (Закуривают сигары.)
Т Е Т Я М А Ш А. Что это у тебя Ваня какой-то хмурый стал?
К А Т Я. Это он все с Андреем Николаевичем своим мужским вопросом занимаются.
Т Е Т Я М А Ш А. Это насчет мужского равноправия, что ли?
М А Т Ь. Ну да. Совсем с ума спятили. На курсы идут, волосы отпускают; Андрей, дурак, ерунды начитался и моего Ваньку сбивает. Выдать бы их поскорей за хороших жен...
А Д Ъ Ю Т А Н Т К А. Я бы никогда не взяла такого молодого человека, который катается верхом, и отпускает волосы, и на курсы бегает. Это так нескромно, так немужественно. Впрочем, Екатерина Александровна, вам, кажется, нравится Андрей Николаевич?
К А Т Я. Гм... да. И рассчитываю, что его можно будет перевоспитать. Он еще молод. Наконец, хозяйство, дети, все это повлияет на его натуру.
Т Е Т Я М А Ш А. Дураки! Хотят быть женщинами. Чего им нужно? Мы их обожаем и уважаем, кормим и обуваем... И физически невозможно. Даже ученые признают, что у мужчины и мозг тяжеловеснее, и извилины какие-то в мозгу в этом самом. Не в парламент же их сажать с извилинами-то... Ха! ха! Я бы за Ваньку Сверчка голос подала! Почему же не подать? Ха-ха! Равноправие так равноправие.
М А Т Ь. А детей кто нянчить будет?
Т Е Т Я М А Ш А. Видно уж, нам с тобой, ха-ха-ха, видно уж, нам с тобой придется. Что ж, повешу саблю на гвоздь, денщиха будет в барабан бить, чтобы дети не плакали, ха-ха! ха! А уж вечерние-то заседания тю-тю, Шурочка. А? Ха-ха-ха!
М А Т Ь. Пошли теперь все эти новшества. Мужчины докторшами будут. Ну, посуди сама, позовешь ли ты к себе молодого человека, когда заболеешь?
Т Е Т Я М А Ш А. Ха! ха! У нас в полку...
М А Т Ь. Подожди. Ведь не позовешь? Значит, все это одни пустяки. Теперь в конторы тоже стали принимать мальчишек. Есть и женатые. Дети дома брошены на произвол судьбы... И цены сбивают на женский труд.
А Д Ъ Ю Т А Н Т К А. А главное, совершенно теряют грацию, мужественность.
О Т Е Ц (из двери). Кофе готов.
М А Т Ь. Пойдемте, господа.
Уходят. Слышится звонок. Входят А н д р е й Н и к о л а е в и ч и
С т е п к а.
А Н Д Р Е Й Н И К О Л А Е В И Ч. Нет, Степка, я не сниму пальто. Я только на минутку. У вас гости? Ах, как это неприятно. Так Ваничка дома... Гм... Подожди, Степа, одну минутку... Вот что, голубчик, не можешь ли ты вызвать ко мне на одну секундочку Катерину Александровну? Подожди, подожди! Только у меня секрет... Нужно так, чтоб никто не видал... Потихоньку вызови.
С Т Е П К А. Да уж ладно, барин, мы сами с усами, комар носу не подточит. (Подходит к двери и кричит.) Барышня! Вас тут спра... пожалте-с на секрет.
К А Т Я (выбегает). Чего ты? Одурел? Ах, это вы? Пожалуйста! Что же вы не разденетесь.
А Н Д Р Е Й Н И К О Л А Е В И Ч. Нет. Мерси. Я на одну минутку. Я только хотел узнать, здоров ли Ваня... Папа послал за узорами...
К А Т Я. Вы напрасно выходите один так поздно вечером. Могут пристать какие-нибудь нахалки.
А Н Д Р Е Й Н И К О Л А Е В И Ч. Я должен... мне нужно... два слова...
К А Т Я. Степка, пошел в кухню.
Степка уходит.
А Н Д Р Е Й Н И К О Л А Е В И Ч. Я пришел... вернуть вам ваше слово... Я не могу...
К А Т Я. Так вы не любите меня! Боже мой, Боже мой! Говорите же, говорите! Я с ума сойду!
А Н Д Р Е Й Н И К О Л А Е В И Ч (плачет). Я не могу... Мы повенчаемся, а вы на другой день спросите: "Андрюша, что сегодня на обед?" Не могу! Лучше пулю в лоб... Рабство...
К А Т Я. Не любишь! Не любишь!
А Н Д Р Е Й Н И К О Л А Е В И Ч. Мы сговорились с Ваней... Будем учиться... Я буду доктором... сам прокормлю, а ты по хозяйству...
К А Т Я. Ты с ума сходишь? Я, женщина, на твой счет?
А Н Д Р Е Й Н И К О Л А Е В И Ч. Да!.. Да!.. Я так люблю тебя, а иначе не могу. Женщины от власти одурели... Будем ждать... пока я сам прокормлю... Я тебя так люблю, так люблю... по хозяйству... (Обнимает Катю и прижимается к ней.)
Раздается громкий звонок. Сцена темнеет совершенно. Затем сразу освещается.
На столе горит лампа. Катя спит на диване. Снова громкий звонок. Катя вскакивает. Через комнату бежит полуодетая г о р н и ч н а я и отворяет
входную дверь. Входит о т е ц.
К А Т Я (вскакивая). Ай! (Протирает глаза.) Папа? Ты? Ха-ха! Вот радость! Папа, милый, ты знаешь, ведь и мы тоже дряни! Мы, мы, женщины, и я, тетя Маша, все мы такие же. Ах, как я рада! Как я рада!
О Т Е Ц. Да ты с ума сошла! Кто дряни? Что дряни?
К А Т Я. Ах, ты ничего не понимаешь! Я за Андрея Николаевича замуж выхожу. Мы ведь все одинаковые все равно. Ваня! (Стучит кулаком в дверь.) Ваня! Вставай! Я за Андрюшу замуж выйду. Такая радость! Все одинаковые. Папочка, милый. Ха-ха! Тетя Маша генерала получила и такая же стала, как дядя Петя. Подождем нового человечества. (Стучит в дверь.) Ваня, вставай!
О Т Е Ц (патетически). Черт знает что такое! Отец всю ночь как свинья, не разгибая спины... а они... имейте же хоть уважение. (Срывает шляпу, бросает ее на землю. Вместе с платком вынимает из кармана длинную дамскую перчатку и вытирает лоб.)
ЗАНАВЕС
----------------------------------------------------------------------
1 Перестаньте при юношах. (фр.)