Женское участие в партийных и правительственных структурах в плане количества, процентного соотношения и степени влияния не претерпело значительных изменений с 30-х гг., когда были установлены его нормы. Членство женщин в партии составляет приблизительно одну пятую от общего числа. Только немногие женщины достигают вершин партийной карьеры, ни одна женщина никогда не занимала ни один их трех основных руководящих постов в советском государстве. В святую святых КПСС — Политбюро или Президиум ЦК КПСС — женщина (Фурцева) была допущена только во времена Хрущева. В это же время женщины стали впервые после Коллонтай назначаться министрами. Но хотя советские женщины, без сомнения, лучше представлены в различных законодательных органах, чем в других странах, их присутствие на вершине власти очень незначительно. Та же самая ситуация наблюдается в любой другой советской структуре: на фабрике, в колхозе, профсоюзе, партийной организации, в социальной, культурной и образовательной сферах. Управляющие, директора, главврачи, ректоры, председатели практически всегда мужчины. Как справедливо отмечают Н. Додж и другие авторы, хотя советские женщины и имеют доступ к служебной карьере, закрытый для женщин практически повсюду в мире, вершина этой карьеры остается для них недоступной[853].
Таким образом, получается, что мужчины-лидеры в советском обществе разделяют аристотелевскую точку зрения о том, что «хотя могут быть исключения из законов природы, мужчина по своей природе так же более женщины способен командовать, как взрослый превосходит более молодого и незрелого»[854]. Способны или нет советские женщины «командовать» и управлять механизмами принятия решений на самых высоких уровнях, до сих пор остается открытым вопросом. Однако факт остается фактом: по решению прошлого и настоящего мужского руководства женщины были лишены возможности бороться на равных за высшие административные посты в силу их основной роли в семье. Никто не будет отрицать, что у женщин достаточно сил и энергии для выполнения самых трудных задач в деле строительства социализма в Советском Союзе, но их осуществление требует самоотверженности, долгих часов непрерывного сосредоточенного труда, которые не должны прерываться стоянием в очередях за колбасой и огурцами. В результате советские женщины лишены, опять же по решению мужчин, необходимых для такой интенсивной деятельности времени и возможности полностью посвятить себя работе, чтобы выполнять те социальные функции, которые государство предпочло не перекладывать на свои плечи.
Кроме того, советские мужчины в действительности не готовы предоставить женщинам полное равенство. На эту мысль наводят действия лидеров советского государства, и она подтверждается разговорами с советскими мужчинами. Мужчины, и не только в России, до сих пор боятся власти женщин — гинекократии. Идеалом советской женщины является женщина, состоявшаяся в профессиональном плане (при этом она может быть инженером, врачом, космонавтом, деятелем культуры, но не управляющим, премьер-министром или командующим), имеющая мужа и благополучную семью. Этот идеал соответствует реальности и определяет границы возможностей советской женщины. Таким образом, хотя женщины в Советском Союзе достигли большего равенства, чем в других странах, это равенство не является полным.
Как же советские женщины отвечают на вечный вопрос «Что делать?». Наиболее частый ответ применительно к вопросу женского равенства звучит так: «Вы о чем?». Некоторые из отвечающих подобным образом относятся к категории скептиков, которые искренне верят, что женский вопрос будет существовать до тех пор, пока существует разделение на два пола, и что имеется неразрешимое противоречие между женской потребностью в семье и детях и революционной традицией по вовлечению женщин в производство и общественную деятельность. Если женщина работает — ее удел переутомление, если нет — скука. Но большинство настаивает на том, что в Советском Союзе больше нет женского вопроса, так как он был решен в ходе революции. И американцы, и русские должны знать, что успешные революции склонны положительно оценивать собственные усилия по усовершенствованию общества. Вспомним, например, как Кэрол Клэпсэдл описала отход израильских женщин от феминизма, объясняя это тем, что «дымовая завеса прошлых достижений» рассеялась[855]. Израильское освобождение женщин, ставшее по воле случая в значительной степени результатом деятельности еврейско-русской интеллигенции, в последние годы так же деградировало, как и в Советском Союзе, хотя я не ставлю здесь своей целью проводить их сравнительный анализ. Обычная российская горожанка так занята повседневными проблемами, связанными с учебой, работой, ценами, детскими учреждениями, что она также, как и мужчины, склонна воспринимать с иронической улыбкой упоминание о женском вопросе, как о чем-то странном и относящемся к далекому прошлому.
853
855