Если бы, однако, по каким-либо причинам, за исключением военной опасности, коммунистическая партия отказалась от своих сегодняшних обещаний предоставить женщинам больше удобств, больше свободного времени и больше возможностей для карьеры, природа неудовлетворенности могла бы измениться. «Я верю, — писала Елизавета Дьяконова в 90-е годы XIX в., - что в будущем в России роль женщины будет интересна: в стране утвердится мысль о высшем образовании для женщин и явится целый ряд женщин, способных к участию в управлении страною. Но вдруг, после будущих исторических событий мы будем вновь уничтожены отнятием у нас этого драгоценного права, неужели мы сдадимся без борьбы? Нет! Нет, товарищи! Если мне жизнь поставит veto на работу, пусть останется этот дневник и послужит памятником моего самосознания»[859].
Чем же большевистское освобождение женщин отличалось от того, что обычно на Западе называется «эмансипацией» женщин? Во-первых, необходимые компоненты освобождения включают: высвобождение и мобилизацию энергии, талантов и умений женской части населения отсталого общества, неиспользуемых и невостребованных до этого; использование сил женщин на общее благо, развитие у них чувства востребованности и институализация этого процесса путем законодательного закрепления сексуального, образовательного, экономического и политического равенства. Для реализации всех этих компонентов равенства, для полного использования женской рабочей силы и женского интеллектуального потенциала наиболее необходимы образовательное и экономическое равенство. Через ворота фабрик, школ и институтов женщины проходят бесконечным потоком, многое получая, но и много отдавая взамен; двери, ведущие в коридоры власти теоретически открыты для все женщин, но практически открываются только для их незначительного меньшинства. В основе этого порядка лежит миф о советской жизни, который учит: женщины равны мужчинам по способностям и возможностям.
Высвобождение сил, обычно называемое историками «карьера, открытая для таланта», была центральной идеей европейского феминизма, который появился на свет в то время, когда лишь немногие были убеждены, что конституционализм, представительное правление и демократия станут возможны в недалеком будущем. В таких странах, как Россия, феминизм, борющийся за образование и равные возможности (сначала для некоторых, но в итоге — для всех), десятилетиями развивался в атмосфере, где легальная политическая деятельность была не более чем мечтой. Было вполне естественно, что ранние феминистки в окружении огромного количества лишенных права голоса граждан мужского и женского пола вначале стремились устранить препятствия для профессиональной карьеры и полной реализации женщин как человеческих личностей. Медицинские и юридические реформы были средством для достижения этой основной цели. С развитием суфражизма в конце XIX в., поскольку мужчины продолжали создавать препятствия на пути равенства в профессиональной сфере, женщины естественным образом сконцентрировали свои усилия на завоевании права голоса, хотя это и рассматривалось многими как обходной метод для решения их основных задач. На рубеже веков очарование суфражизма затмило все остальные цели, и основная масса феминистской энергии была направлена в суфражистское движение. Движение превратилось в настоящий крестовый поход, который, как горячо верили в то время, наконец-то даст женщине человеческие права. Завоевание западными феминистками права голоса оказалось эфемерной победой. Оно не принесло заметных выгод для женщин в профессиональной сфере или в получении образования и даже не имело большого значения для достижения законодательного и сексуального равенства. И так как повсюду на Западе женское движение было расколото на сильное буржуазное феминистское движение и более слабое пролетарское женское движение, что впоследствии еще более усугубилось появлением в его рамках этнических и религиозных групп, продолжающиеся усилия по продвижению женщин в публичную сферу на основе равноправия зачастую были растрачены впустую в топтании на одном месте и взаимных претензиях. Таким образом, лишенный единства, власти, поддержки мужчин, находящихся во власти, исключенный из политических программ, западный феминизм не смог достичь даже основной своей цели: открыть путь для реализации женских возможностей. Ни прямые действия, ни косвенное воздействие через избирательную систему не смогли привести к этому. Великобритания и Соединенные Штаты, безусловно, самые худшие примеры в этом отношении, оставались таким же миром мужчин в 1960-х гг. XIX в., как и в те времена, когда протестующие суфражистки подвергались насильственному кормлению.
859