— Что ж, полагаю, он должен изображать тростник. Вы знаете притчу о брадобрее царя Мидаса, который обнаружил, что у его царственного хозяина уши осла под гиацинтовыми кудрями. Поэтому брадобрей за неимением мистера Уинна отправился к тростнику, что рос на берегу соседнего озера и прошептал ему: «У царя Мидаса уши осла». Но он повторял это так часто, что тростник запомнил слова и продолжал нашептывать их весь день, пока, наконец, секрет перестал быть секретом. Если вы продолжите рассказывать свою историю мистеру Уинну, вы уверены, что он в свою очередь не повторит ее?
— Если я даю слово джентльмена, сэр, я так же ручаюсь и за мистера Уинна.
— Думаю, я должен рискнуть. Но помните, как легко можно запятнать и замарать имя молодой девушки. У Молли нет матери, поэтому она должна жить среди вас такая же невредимая, как сама Уна.[18]
— Мистер Гибсон, если вы пожелаете, я поклянусь на Библии, — воскликнул взволнованный юноша.
— Вздор! Как будто вашего слова, если оно чего-то стоит, недостаточно! Мы пожмем руки, если хотите.
Мистер Кокс с горячностью шагнул вперед и почти вдавил кольцо мистера Гибсона в палец.
Выходя из комнаты, он спросил тревожно: — Можно я дам Бетии крону?
— Нет, не нужно. Предоставьте Бетию мне. Надеюсь, вы ни словом с ней не обмолвитесь, пока она здесь. Я прослежу, чтобы она получила приличное место, когда уйдет.
Затем мистер Гибсон позвонил, чтобы оседлали его лошадь, и отправился совершить последние визиты на сегодня. Он считал, что объезжает вокруг света в течение года. В графстве было не так много докторов, имевших такую обширную практику, как у него. Он ездил к уединенным домикам на границе огромных общинных земель, к фермерским коттеджам, стоявшим в конце узких деревенских тропинок, которые никуда не вели и которые затеняли вязы и буки. Мистер Гибсон посещал все дворянство в радиусе пятнадцати миль вокруг Холлингфорда. Его назначили доктором к еще более знатным семействам, которые уезжали в Лондон в феврале — была в те времена такая мода — и возвращались в свои поместья в начале июля. Доктор вынужден был проводить большую часть времени вне дома и в этот тихий летний вечер ощущал свое отсутствие, как огромное несчастье. Он был поражен, когда понял, что его малышка быстро превратилась в женщину и уже стала тайным объектом чьих-то сильных чувств, что волнуют жизнь женщины. А он — и мать ее, и отец — находится так далеко, что не может защитить свою дочь, как ему хотелось. Поразмышляв, мистер Гибсон решил на следующее утро отправиться к Хэмли, как раз тогда он и предложил своей дочери принять последнее приглашение миссис Хэмли — приглашение, которое в свое время вежливо отклонял.
— Вы можете процитировать мне пословицу «Он тот, кто не хочет, когда может, а когда захочет, уже не сможет». И у меня нет причин жаловаться, — сказал он.
Но миссис Хэмли была слишком очарована перспективой заполучить в качестве гостьи молодую девушку, которую не нужно будет развлекать, которую можно отправить бродить по парку, попросить почитать, когда больная слишком устанет от разговора, и ту, чья молодость и свежесть привнесут очарование, как дуновение ласкового летнего ветерка, в ее уединенную, замкнутую жизнь. Нет ничего приятнее, поэтому вопрос о визите Молли в Хэмли был легко улажен.
— Мне только хочется, чтобы Осборн и Роджер были дома, — сказала миссис Хэмли тихим, мягким голосом. — Она может заскучать, находясь в компании таких стариков, как я и сквайр, с утра до вечера. Когда она сможет приехать? Дорогая… я уже начинаю любить ее.
В душе мистер Гибсон был очень рад, что молодых людей не было дома. Ему не хотелось, чтобы его маленькая Молли металась между Сциллой и Харибдой. Но потом он посмеялся над собой, думая, будто все молодые люди — волки, что гоняются за его единственным сокровищем.
— Она ничего не знает об удовольствии, уготованном для нее, — ответил он. — И, разумеется, я не знаю, какие женские приготовления она сочтет необходимыми, и сколько времени они займут. Вы вспомните, она немного невежественна, и не имела… не обучалась этикету. Боюсь, наша домашняя жизнь довольно сурова для девушки. Но я знаю, что не мог бы отправить ее в более сердечную атмосферу, чем ваша.
Когда сквайр от своей жены узнал о предложении мистера Гибсона, он, так же как и она, обрадовался юной гостье, поскольку был человеком искренним и гостеприимным, когда его гордость не препятствовала удовольствию, и он был рад, что у его жены появится такая приятная компаньонка в часы одиночества. Спустя некоторое время он сказал: — Хорошо, что мальчики в Кэмбридже, если бы они были дома, у нас мог бы случиться любовный роман.
18
Уна символизирует собой истину и Протестантизм в «Королеве фей» Эдмунда Спенсера (1552–1599) и проходит невредимой через все опасности. Ее противоположность, Дуэсса, символизирует лживость и Католицизм.