Прежде всего, она подошла к окну, чтобы посмотреть, какой из него открывается вид. Внизу был цветник, за ним простирался луг спелой травы, менявший цвет широкой волной под дуновением мягкого ветерка, с одной стороны возвышались огромные старые деревья, а в четверти мили за ними виднелось, если стоять очень близко у подоконника или высунуть голову из распахнутого окна, серебристое мерцание пруда. Панораму замыкали старые стены и высокие, заостренные крыши громадных ферм. Очарование тишины раннего лета нарушало только пение птиц и жужжание пчел. Прислушиваясь к этим звукам, которые усиливали ощущение спокойствия, и угадывая предметы, плохо различимые на расстоянии или затененные, Молли забылась и внезапно пришла в себя, услышав звук голосов в соседней комнате — какая-то служанка или кто-то другой разговаривал с миссис Хэмли. Молли поспешила распаковать сундучок и сложить свои немногочисленные платья в красивый, старомодный комод, который к тому же должен был служить ей туалетным столиком. Вся мебель в комнате была старомодной, но хорошо сохранившейся. Ситцевые занавески были сшиты из индийского хлопка прошлого века — цвета почти размылись, но сама ткань была исключительно чистой. Прикроватный коврик заменяла небольшая дорожка, но деревянный пол, щедро выставляемый на показ, был сделан из мелковолокнистого дуба, так крепко скрепленного половица к половице, что ни одна пылинка не могла проникнуть в зазоры. В комнате не было ни одного предмета роскоши нового времени — ни письменного стола, ни дивана, ни трюмо. В углу висела полочка, на которой стоял индийский сосуд, наполненный цветочной смесью, ее аромат и запах вьющейся жимолости за раскрытым окном наполняли комнату более тонким благоуханием, чем любая туалетная вода. Молли выложила свое прошлогоднее белое платье на кровать, приготовив его к новому для себя обычаю — переодеваться к обеду — и, поправив прическу, платье и взяв с собой шерстяную ткань, она осторожно открыла дверь и увидела миссис Хэмли, лежавшую на диване.
— Останемся здесь, моя дорогая? Думаю, здесь приятнее, чем внизу. И к тому же мне не придется подниматься наверх переодеваться.
— Мне здесь очень нравится, — ответила Молли.
— А, вы взяли с собой шитье, вот умница, — сказала миссис Хэмли. — Сейчас я мало шью. Я провожу много времени в одиночестве. Видите ли, оба моих мальчика в Кэмбридже, а сквайра весь день не бывает дома… поэтому я почти забыла, как шить. Я много читаю. Вы любите читать?
— Это зависит от книги, — сказала Молли. — Боюсь, мне не нравится «чтение по привычке», как его называет папа.
— Но вы любите поэзию, — сказала миссис Хэмли, почти перебив Молли. — Уверена, что любите, это видно по вашему лицу. Вы читали последнюю поэму миссис Хеманс?[20] Я прочту ее вам вслух?
И она начала читать. Молли была не столько поглощена стихотворением, сколько оглядывала комнату. Мебель здесь была такой же, как и в ее комнате. Старомодная, из прекрасного дерева и безупречно чистая, ее старинный и заграничный стиль придавал уют и живописность всей комнате. На стенах висело несколько карандашных набросков — портретов. Молли показалось, что на одном из рисунков была изображена прекрасная и юная миссис Хэмли. Затем она заинтересовалась поэмой, перестала шить и прислушалась к словам, что пришлись по душе миссис Хэмли. Когда чтение поэмы закончилось, миссис Хэмли в ответ на восхищение Молли сказала:
— Ах! Думаю, как-нибудь вы должны прочитать несколько стихотворений Осборна, но с условием, что сохраните это в тайне, запомните, но я и в самом деле считаю, что они так же хороши, как поэзия миссис Хеманс.
В те дни иметь стихи «такие же хорошие, как у миссис Хеманс» много значило для молодых девушек, как если бы в наши дни сказали, что чья-то поэзия почти так же хороша, как Теннисона. Молли посмотрела на нее с возросшим интересом.
— Мистера Осборна Хэмли? Ваш сын пишет стихи?
— Да, думаю, его можно назвать поэтом. Он очень талантливый, умный молодой человек и надеется получить стипендию[21] в Тринити. Он говорит, что непременно займет высокое положение среди студентов и полагает, что получит одну из медалей Канцлера. Вот его портрет… тот, что висит на стене за вами.
Молли обернулась и увидела карандашный набросок, на котором были изображены два мальчика в юношеских брючках и курточках с отложными воротничками. Старший сидел, сосредоточенно читая. Младший стоял за ним и, очевидно, старался привлечь внимание читавшего к чему-то снаружи, за окном той самой комнаты, в которой они сейчас сидели, как поняла Молли, когда стала узнавать предметы мебели, едва обозначенные на рисунке.
20
Фелиция Доротея Хеманс (1793–1835) — очень известная поэтесса своего времени, прославившаяся поэмой «Касабьянка», что начиналась со слов «На пылающей палубе мальчик стоял».
21
Стипендии, что предоставляли питание и проживание в 200–300 фунтов в год, присуждались тем, кто получал отличие на экзамене по математике. Список отличившихся делился на рэнглеров (особо отличившихся), старших оптими — выпускников, показавших очень хорошие знания на экзамене по математике, и младших оптими, выпускников, занявших последнее место на экзамене. Две медали Канцлера присуждались за классические языки (древнегреческий и латынь) и за английскую поэзию.