При этих словах мистер Гибсон вопросительно вскинул брови, а миссис Киркпатрик покраснела.
— Клэр ничего вам не рассказала? В таком случае придется мне. Слишком хорошая шутка, чтобы держать ее при себе, особенно когда все закончилось так хорошо. Когда сегодня утром пришло письмо от лорда Камнора, я попросила Клэр прочитать его вслух, а она внезапно остановилась в том месте, где точки быть не могло. Я подумала: что-то случилось с Агнес, — поэтому взяла письмо и начала читать сама. Да, сейчас прочту вам это место. Где письмо, Клэр? Ах, не беспокойтесь, вот оно. Итак: «Как продвигаются отношения Клэр и Гибсона? Ты пренебрегла моим советом помочь этому роману, но, полагаю, сейчас, когда сидишь в одиночестве, немного сводничества тебя бы развлекло. Не представляю брака более удачного». Как видите, милорд в полной мере одобряет решение. Но я должна ему написать и сообщить, что вы уладили свои дела без моего вмешательства. Теперь, мистер Гибсон, давайте завершим медицинский разговор, и сможете продолжить беседу тет-а-тет.
Ни доктор, ни Клэр уже не испытывали такого желания поговорить наедине, как до оглашения письма графа. Мистер Гибсон старался не думать на эту тему, поскольку боялся вообразить, каким образом разговор повернулся так, что привел к предложению, однако леди Камнор проявила обычную настойчивость.
— Не придумывайте, идите. Я всегда отправляла дочерей беседовать наедине с мужчинами, за которых они собирались замуж, даже если сами они того не хотели. Перед каждой свадьбой возникает много вопросов, требующих обсуждения, а вы оба достаточно взрослые люди, чтобы избежать жеманства. Так что отправляйтесь!
Паре не оставалось ничего иного, как вернуться в библиотеку. Миссис Киркпатрик отправилась туда слегка недовольной, а мистер Гибсон в значительно большей степени сдержанным и саркастичным, чем в первый раз.
Едва сдерживая слезы, она призналась:
— Не могу представить, что сказал бы бедный Киркпатрик, если бы узнал о моем решении. Бедняга так презирал тех, кто не хранит помять о почившем супруге и вторично вступает в брак.
— Хорошо, что он не узнает, но если бы узнал, отнесся бы к этому мудрее. Очень часто второй брак оказывается счастливее первого.
В целом второй тет-а-тет по команде госпожи прошел не столь удовлетворительно, как первый: мистер Гибсон остро сознавал необходимость продолжить объезд больных, поскольку уже и так потерял много времени.
«Ничего страшного, — думал он по дороге, — скоро между нами установится взаимопонимание. Трудно ожидать, что с самого начала мысли потекут в одном направлении, да мне бы этого и не хотелось. Было бы скучно слышать от жены лишь эхо собственных мнений. Интересно, как ко всему этому отнесется Молли? Ведь и женюсь-то в основном ради нее». Далее, словно хотел себя в чем-то убедить, он занялся перечислением положительных качеств миссис Киркпатрик и тех преимуществ, которые дочь получит от предпринятого им шага.
Ехать в Хемли-холл в тот же день было уже слишком поздно: Тауэрс-парк находился в противоположном направлении от Холлингфорда, — так что в дом сквайра доктор попал только следующим утром, рассчитав время таким образом, чтобы, прежде чем миссис Хемли спустится в гостиную, выкроить полчаса, чтобы поговорить с Молли. Он предполагал, что после такого известия девочке потребуется утешение, а никто не смог бы выразить сочувствие лучше доброй хозяйки.
Утро выдалось солнечным и жарким. Работники в одних рубашках убирали ранний урожай овса. Доктор медленно ехал по дороге и не только видел их поверх живых изгородей, но и слышал размеренный, спокойный звук срезавших колосья кос. Косари молчали, так как разговаривать было слишком жарко. По другую сторону вяза, под которым мистер Гибсон хотел было остановиться, чтобы понаблюдать за работой и немного оттянуть разговор, которого боялся, лежала собака, охранявшая одежду и воду, и, высунув язык, тяжело дышала. Доктор упрекнул себя в слабости и продолжил путь. К дому подъехал уверенной рысью, причем раньше своего обычного часа. Никто его не ждал, все конюхи вышли в поле, однако для него это ничего не значило: в течение пяти минут мистер Гибсон сам выгулял коня, чтобы тот остыл, а затем отвел в стойло, ослабил упряжь и осмотрел с особой тщательностью. В дом доктор вошел через дальнюю дверь и сразу направился в гостиную, хотя предполагал, что Молли может оказаться в саду. Она действительно сначала отправилась туда, но жара заставила вернуться в дом. Утомленная зноем, девушка прошла через французское окно, села в кресло и уснула, причем шляпа и книга так и остались лежать на коленях, а рука безвольно повисла. Молли выглядела сейчас такой нежной, юной и уязвимой, что, глядя на дочь, мистер Гибсон испытал бурный прилив любви.