В ярко освещенной комнате за накрытым столом расположилось большое общество. Нарядные маленькие детишки мгновенно разбежались к матерям, к тетушкам, к друзьям, и только Молли не к кому было бежать.
– Что это за высокая девочка в грубом белом платье? Она ведь не член семьи, я полагаю?
Дама, к которой обращен был вопрос, поднесла к глазам лорнет, посмотрела на Молли и опустила его:
– Должно быть, француженка. Я знаю, что леди Каксхейвен искала девочку-француженку, чтобы она воспитывалась вместе с ее дочерьми и они бы с детства усвоили хорошее произношение. Бедняжка, у нее такой странный, неухоженный вид!
Говорившая, которая сидела рядом с лордом Камнором, сделала Молли знак подойти. Молли пробралась к ней, как в спасительную гавань. Но когда дама заговорила с ней по-французски, она густо покраснела и очень тихо сказала:
– Я не понимаю по-французски. Я просто Молли Гибсон, сударыня.
– Молли Гибсон! – громко произнесла дама таким тоном, словно это многое объясняло.
Лорд Камнор услышал слова и тон, каким они были сказаны.
– Вот оно что! – воскликнул он. – Так это ты – та маленькая девочка, что спала на моей постели?
Этот вопрос он задал, подражая зычному голосу медведя из сказки, но Молли, не читавшая «Трех медведей», вообразила, что он разгневан всерьез и, дрожа, придвинулась ближе, словно ища убежища, к той доброй даме, что подозвала ее к себе. Лорд Камнор имел обыкновение, набредя на то, что считал шуткой, не упускать ее, пока она не износится до дыр, и все то время, что дамы оставались в комнате, он не давал Молли пощады, поминая Спящую красавицу, Семерых спящих и всех прочих знаменитых спящих, что приходили ему на память. Он и понятия не имел, как мучительны были его шутки для впечатлительной девочки, которая и так уже считала себя жалкой грешницей оттого, что не сумела вовремя проснуться. Если бы Молли умела сопоставлять факты, она легко нашла бы для себя оправдание, припомнив, что миссис Киркпатрик твердо обещала вовремя ее разбудить, но девочка думала лишь о том, что никому не нужна в этом роскошном доме и всем кажется незваной гостьей, которой здесь нечего делать. Раз или два она принималась гадать, где сейчас отец и скучает ли по ней, но, представив себе знакомую счастливую обстановку родного дома, она почувствовала комок в горле и, опасаясь расплакаться, поняла, что не должна давать воли своим чувствам. При этом инстинкт подсказывал ей, что раз уж она оказалась в Тауэрс, то чем меньше беспокойства она причинит, чем меньше будет на виду, тем лучше.
Она последовала за дамами, выходящими из столовой, робко надеясь, что никто ее присутствия не заметит. Но это оказалось невозможно: она сейчас же сделалась предметом разговора между устрашающей леди Камнор и ее доброй соседкой за столом.
– Вы знаете, я приняла эту юную леди за француженку, как только ее увидела. У нее темные волосы и ресницы и бледное лицо – это можно встретить в некоторых частях Франции. А я знаю, что леди Каксхейвен пыталась найти образованную девушку в качестве компаньонки ее детям.
– Нет! – отозвалась леди Камнор с очень суровым видом, как показалось Молли. – Она дочь нашего доктора из Холлингфорда, приехала сегодня утром со школьными опекуншами, перегрелась на солнце, уснула в комнате у Клэр и умудрилась проспать – проснулась, когда все кареты уже были отправлены. Мы отошлем ее домой завтра утром, но сегодня пришлось оставить ее здесь. Клэр была так добра, что предложила на ночь взять ее к себе.
Все это было сказано обвинительным тоном, от которого у Молли по всему телу пошли мурашки. В эту минуту к ней подошла леди Каксхейвен. У нее был такой же низкий голос и такая же резкая и властная манера речи, как у матери, но за ними Молли почувствовала несравненно большую доброту.
– Как ты себя чувствуешь, дорогая? Вид у тебя сейчас получше, чем был тогда, под кедром. Так, значит, сегодня ты останешься здесь? Клэр, как вы думаете – сможем мы найти среди книг с гравюрами что-нибудь интересное для мисс Гибсон?
Миссис Киркпатрик скользящей походкой поспешила туда, где стояла Молли, всячески выказывая ей словами и жестами ласковое внимание, пока леди Каксхейвен перебирала тяжелые фолианты, отыскивая то, что могло бы заинтересовать девочку.