Ева уже не ловит каждое слово фюрера, больше того, его речи ей надоели и она откровенно скучает. Ей всегда была неинтересна политика, она никогда не стремилась стать членом партии. Вначале она проявляла интерес к делам только для того, чтобы быть ближе к Гитлеру. Теперь ее положение стало достаточно прочным и можно не притворяться. Женские организации и движения ее тоже не интересуют. Впервые она проявила волнение в 1943 году, когда собирались запретить длинноволновые передачи и прекратить выпуск косметики. Это действительно было бы трагедией, и Гитлер, кстати, тут же уступил. Она пребывала в своем собственном придуманном мире. Ильзе несколько раз пыталась опустить ее с облаков на грешную землю, крича: «Если тебя отправят в концлагерь, я не буду тебя вытаскивать». В ответ Ева только улыбалась. Ей было неинтересно, и, кроме того, зная, что возлюбленный не потерпит никакого вмешательства в дела, ей не хотелось рисковать. За шестнадцать лет жизни с фюрером она только один раз вмешалась в дела. Это произошло из-за еврея доктора Блоха, который до последнего момента оказывал медицинскую помощь матери Гитлера. После вмешательства Евы ему позволили выехать из страны. Когда Гесс улетел в Англию, Борман стал преследовать его жену. Ева сделала безуспешную попытку вмешаться, а потом стала помогать фрау Гесс тайком.
Зато теперь она была знакома с лучшими портными Берлина, туалеты и меха ей доставляли из Франции, а обувь — из Италии. Она полюбила драгоценности, и со временем располагала неплохой коллекцией. Духами она пользовалась только самыми дорогими. Единственное, что ее огорчало, так это то, что Гитлер не переносил курящих женщин. Ева была заядлая курильщица, но приходилось делать это тайком, чтобы Гитлер не видел.
Однако «Бергхоф» был не только местом для приятных семейных вечеров, но и официальной резиденцией.
Сюда в разное время приезжали Муссолини, экс-президент Гувер, Чемберлен, папа Пий XII, король Болгарии Борис и многие другие. Во время таких визитов Ева находилась под «домашним арестом». Политические визиты ее мало интересовали, а вот познакомиться с герцогом и герцогиней Виндзорской ей очень хотелось, но фюрер запретил. Возможно, он не знал, как представить подругу высоким гостям, а может, не хотел разрушать образ человека, который живет только политикой.
Самым большим увлечением Евы была фотография. У нее было несколько прекрасных дорогих фотоаппаратов и 16-миллиметровая кинокамера со сменными объективами. Надо отметить, что в этой области она добилась больших успехов. Она сделала первый в Германии цветной фильм, посвященный будням в Оберзальцберге. Некоторые фотографии Гитлера были настолько хороши, что Гофман их выкупал и в пропагандистских целях продавал через свой магазин. У нее было более 50 фотоальбомов, из которых 33 сохранились и сейчас хранятся в Национальном архиве безопасности Вашингтона.
В начале 1939 года Гитлер выделил Еве квартиру в Берлине. Это были бывшие апартаменты Гинденбурга. Однако и здесь Ева жила довольно обособленно, у нее был отдельный вход, которым ей приходилось пользоваться, чтобы избежать встреч с посторонними людьми. Она должна была тихонько сидеть в своей комнате, в то время как Гитлер устраивал приемы в духе Бисмарка. Как едко заметил Шпеер, «Гитлер явно считал Еву приемлемой в обществе лишь с оговорками». Целиком уйдя в свое хобби, Ева создала очень интересные репортажи — единственные в своем роде документы о днях, предшествующих началу войны. Серия фотографий показывает, как напряженно ожидал Гитлер вестей от Риббентропа из Москвы. Когда ему по телефону сообщили о подписании пакта о ненападении, его радость была так велика, что он кинулся обниматься с Борманом и Геббельсом.
А потом началась война, но Ева свято верила, что фюрер всеми силами хотел избежать ее и виновата во всем Польша. Однако впервые ей стало страшно: «Ильзе, это же война, если он уйдет, что станет со мной?» Потом добавила: «Если с ним что-то случится, я тоже умру». Закончилась идиллия в «Бергхофе», началась совсем другая жизнь, и чем дальше, тем хуже.
Однако постоянное чувство тревоги и волнения еще больше сблизило их. Они уже не скрывают свои отношения, он даже позволяет себе выказывать знаки симпатии. Ева постепенно избавилась от былой скованности, а отсутствие соперниц облегчает жизнь. Теперь Гитлер принадлежит только ей и войне, проводя много времени в «Бергхофе». Здесь же проводились совещания. В июле 1941 года Гитлер был уверен, что русские уже совершенно разбиты, но уже с осени этого года Германия стала испытывать недостаток горючего, а к концу года мечта о молниеносной войне была почти забыта.