Глава 10
Освободившийся престол Иудеи стал предметом искания не только находящейся в изгнании Иродиады, но и правителя Галилеи Антипы. Питая честолюбивые надежды когда-нибудь воссесть на престол отца, он тут же предпринял все возможные средства лести и подкупа. Но ему, так же как и Иродиаде, не удалось убедить Августа передать в его управление Иудею и Самарию. Тем более, что в его собственной области, Галилее, вспыхнул мятеж под предводительством Иуды Галованита. Причиной мятежа послужила перепись, устроенная консулом Квиринием. Император послал его провести ревизию и конфисковать имущество смещенного этнарха. Квириний же решил провести всеобщую перепись имущества иудеев. Пели первая перепись, проводившаяся незадолго до смерти Ирода Великого, прошла мирного теперь отыскался возмутитель спокойствия. Галилеянин Иуда, происходивший из города Гамалы, вместе с фарисеем Саддуком стали убеждать народ оказать сопротивление, говоря, что допущение переписи приведет лишь к рабству. Иуда Галованит призывал народ не признавать никакой власти, кроме Бога. Народ с восторгом внимал этим речам, и вскоре мятеж перерос в народное восстание, охватившее всю Галилею. Под лозунгом «за Бога и закон» ему удалось собрать целую армию отчаянных смельчаков. Они приступом взяли столицу Антипы Сепфорис и разграбили ее, захватив много оружия и денег. Римские войска жестоко подавили восстание. Но долго еще разрозненные вооруженные группы из народного ополчения Иуды бродили по стране, занимаясь исключительно грабежами и разбоем.
Глава 11
Утренняя заря еще не успела полностью вступить в свои права. Только первые робкие солнечные блики легли на водную рябь Галилейского моря. Они весело запрыгали по волнам, устремляясь на запад мимо многочисленных рыбачьих суденышек, и наконец достигли берега возле строений Магдалы. Над городом и его окрестностями расстилалась легкая молочная дымка утреннего тумана. Восходящее от пределов Парфянского царства светило своими теплыми лучами начинало потихоньку прогонять прохладную влагу из окрестностей города. Дома все четче и четче обозначали свои контуры, готовясь окончательно сбросить с себя ночной покров. Воздух оглашали звонкие птичьи голоса, а где-то вдали заиграл рожок пастуха, созывая рассеявшееся стадо овец. Над садами и виноградниками высоко в небе жаворонки оглашали окрестность своими переливчатыми трелями. Утренние звуки пробуждения уверенно шли на смену навязчивым ночным стрекотаниям цикад. Удары весел по воде и стон деревянных уключин возвещали прибытие к причалу лодок, возвращавшихся после ночного лова.
В просторном доме богатого торговца шерстяными тканями Сира в это раннее утро наблюдалась деловая суета. Хозяина дома собирали в дорогу. В округе Сира знали хорошо, он имел и свое красильное производство, а ткани поставлял не только на рынки Иерусалима, но и в Дамаск, столицу Сирии. Его жена, гречанка по имени Евхаристия, деловито отдавала распоряжения слугам. Надо ничего не забыть. Хозяин нынче отправляется далеко, в Парфянское царство. Договорившись с другими купцами из Капернаума и Далмануфы[18], Сир решил попробовать наладить торговлю шелками, идущими в Парфу из далекой и загадочной Хины[19]. Нынче в Риме на шелка большой спрос. Рядом с матерью вертелась их семилетняя дочь Мария. Большие темно-карие глаза девочки под дугами черных густых бровей сверкали горделивым блеском. Отроковица явно наслаждалась тем, что участвует в сборах отца. Наконец все собрано. Отец привлек к себе дочь и, погладив ласково по голове, спросил:
— Ну, Мария, говори, что тебе привезти?
Девочка, с лукавинкой в озорных глазах поглядывая на отца, пожала худенькими плечиками:
— Я не знаю, что там есть. Привези что-нибудь красивое.
Отец смеялся:
— Хорошо. Привезу золотое ожерелье к твоей будущей свадьбе.
— У меня будет жених? — всплеснула радостно руками Мария.
— Когда подрастешь, дочка, я тебе самого красивого жениха подберу.
Мария задумалась, а потом спросила:
— Отец, а наш сосед Самсон, он красивый?
— Да как тебе сказать? Все его считают красавцем. А что?
Мария вздохнула и потупила голову:
— Тогда мне красивого не надо.
— Это почему же? — удивляется отец.
— Он бьет свою жену, я сама видела.
— Ну… — растерянно разводит руками отец.
18
Далмануфа (др. евр. «Его [то есть Бога] пребывание») — селение на берегу Генисаретского озера близ Магдалы (Мк. 8, 10).