— Я тоже верю, что Иисус послан Богом, — сказала в ответ на его упреки жена.
— Тогда иди вслед за ними! — вскричал в негодовании Зеведей.
Он считал, что жена одумается, раскается и будет сама уговаривать сыновей оставить Иисуса, ведь ее слово на них было очень действенно. Но к удивлению мужа, Саломия собралась и ушла. Раз ее сыновья признали в Иисусе обещанного пророками Христа, то и она также без колебаний уверовала, что Учитель является истинным Мессией. Где-то в глубине души Саломия сознавала, что последовала за Иисусом еще и потому, что хотела быть рядом со своими детьми. Не сказать, что ей при воспитании детей всегда было просто совладать с их горячим нравом. Но, являя им свою материнскую любовь и непрестанную заботу, она тем самым направила горячность их сердец к любви. Это чувство в Иакове и Иоанне нередко переходило от ревностного горения сердца к Богу до пламенной ненависти ко злу.
Материнская любовь всегда страдает некоторой долей слепоты, и Саломия не была исключением. Ее материнскому чувству льстило, что Иисус особо выделяет ее сыновей среди других учеников. Даже то, что Учитель именует их Воанергес, т.е. «сыны грома», ей нравилось. Хотя самому Иисусу приходилась не раз сдерживать излишнюю горячность Иакова и Иоанна.
Теперь же, когда на пути в Иерусалим Иисус ясно открывал своим ученикам, что Его там ожидает осуждение на смерть, Саломия чутко прислушивалась к этим пророчествам, и в ее душу все более и более проникала неосознанная тревога. Но умы учеников, охваченные земными мессианскими чаяниями, понимали Христа по-своему. В речах Учителя они больше обращали внимания на пророчества о Его воскресении. В этом пророчестве они видели предсказание о скором установлении мессианского царства. Чувство волнения, охватившее учеников от предстоящих великих событий, заставило их задуматься о своей собственной судьбе в будущем Царстве Христа. Эти мысли и чаяния сыновей передались и Саломии. Она уже стала беспокоиться, как бы Иакова и Иоанна не обошли другие ученики при установлении Иисусом Христом Своего Царства. Это было бы в глазах Саломии великой несправедливостью.
Разум Саломии не мог воспринять еще всей глубины евангельского откровения, ведь и сами апостолы не понимали до конца значение жертвенного служения Христа. Саломия решилась идти прямо к Христу и хлопотать о судьбе своих сыновей в новом мессианском Царстве.
«Я ведь хочу попросить не за себя, а за любимых своих детей», — успокаивала себя Саломия, подходя к Иисусу. Но когда она Ему поклонилась и хотела уже говорить, то так разволновалась и оробела, что начала говорить невнятно и сбивчиво. И наконец совсем остановилась в смущении. Господь, как сердцеведец, уже знал, о чем она хочет просить, но чтобы это могли слышать другие, переспросил:
— Чего ты хочешь?
И тогда, набравшись смелости и ободренная вопросом Христа, она сказала:
— Господи, я хочу, чтобы мои два сына сели у Тебя один по правую сторону, а другой по левую в Царстве Твоем.
— Не знаете, чего просите, — без всякого гнева, а как-то даже грустно ответил Господь, — можете ли пить чашу, которую Я буду пить, или креститься крещением, которым Я крещусь?
Пройдет совсем немного времени, и Саломия поймет всю горечь этих слов Спасителя. Не раз содрогнутся душа и сердце этой доброй женщины, когда она будет стоять на Голгофе у подножия Креста с распятым на нем Божественным Учителем и вспоминать Его пророческие слова. Суть этих слов для Саломии станет понятна уже во время суда над Христом. И поняв, о какой чаше говорил Господь, она уже не отступит от своих обещаний пить эту чашу вместе со Христом. Она пойдет за своим Учителем на Голгофу. Пойдет, несмотря на страх быть схваченной и казненной вместе с Ним. Пойдет, потому что любовь этой женщины к своим сыновьям уже неразделима в ней с любовью ко Христу. Но все это будет потом, а сейчас, еще не понимая таинственных слов Христа, простодушная женщина с готовностью ответила:
— Можем.
— Чашу Мою будете пить, — сказал ей Христос, — и крещением, которым Я крещусь, будете креститься, но дать сесть у Меня по правую сторону и по левую не от Меня зависит, но кому уготовано Отцом Моим.
Ученики слышали этот разговор Христа с Саломией и ее сыновьями и были возмущены, что кто-то без них уже начинает делить власть в будущем Царстве. Они стали попрекать Иоанна и Иакова, указывая им на то, что не только они достойны занимать почетные должности при воцарении Мессии на троне Давидовом. В начавшийся между ними спор, кто из них должен занять какое место в будущем царстве, вступил и Иуда Искариот. Он сказал, что не претендует на первые места, а готов в новом Царстве заниматься тем, чем занимается и сейчас, то есть собирать деньги в государственную казну. Иисус, услышав споры своих учеников о власти, подозвал их к Себе и сказал:
— Вы знаете, что князья народов господствуют над ними и вельможи властвуют ими; но между вами да не будет так: а кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою; кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом; так как Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих.
Ученики словно опомнились от увлекших их споров из-за власти и, устыдившись своего себялюбия , больше уже на эту тему не заговаривали.
ГЛАВА 27
Переправившись через Иордан, Иисус и сопровождавшие Его ученики зашли в древний город Иерихон. Здесь Господь посетил дом начальника мытарей Закхея. Отдохнув в Иерихоне, Иисус с учениками вновь продолжил свой путь в Иерусалим. Путь был нелегкий, так как все время приходилось подниматься в гору. Но вот уже показались знакомые очертания Елеонской горы, и путники с облегчением и радостью увидели на ее зеленом склоне гостеприимную Вифанию. Снова радостная встреча в доме воскрешенного Лазаря. На этот раз из-за большого стечения народа Иисуса вместе с учениками принимали в более просторном доме Симона прокаженного. Здесь за ужином происходила благодатная беседа с несколькими знатными иудеями, пришедшими лично убедиться в совершенном над Лазарем чуде. Здесь же восседал воскрешенный Христом Лазарь, разделяя со своим Учителем трапезу. Марфа прислуживала за столом.
Когда началась трапеза, произошло нечто, что несколько смутило все собрание гостей и хозяев. В горницу вошла Мария, сестра Лазаря, с небольшим сосудом в руках. Не говоря ни слова, она прошла прямо к Иисусу и, склонившись перед Ним, открыла сосуд и стала помазывать ноги Учителя. По горнице разнеслось сладостное благоухание драгоценного мира. Поскольку Иисус не возражал, молчали и все присутствовавшие. Мария между тем отерла своими волосами ноги Христа, а затем стала возливать миро на Его главу. Тут общее молчание прервал ученик Иисуса Иуда Искариот:
— К чему такая напрасная трата мира? — возмущенно сказал он. — Его можно было бы продать более нежели за триста динариев и раздать нищим.
Многие присутствующие одобрительно закивали головами и осуждающе посмотрели на Марию.
Но Иисус, до этого молчавший, решительно возразил:
— Что смущаете эту женщину? Она доброе дело сотворила для Меня, потому что нищих вы всегда имеете у себя и благотворить им можете, когда захотите, но Меня не всегда имеете. Она что могла, то и сделала: излив на Мое тело миро, она приготовила Меня к погребению. И вот Я вам истинно говорю, что, где бы ни проповедовалось Евангелие в целом мире, будет сказано о том, что она сделала.
После этого ответа Иисуса что-то перевернулось в сознании Иуды Искариота. Его возмущение, вызванное бессмысленной тратой драгоценного мира, перекинулось на Учителя. «О чем Он говорит, — раздраженно думал Иуда, — о каком погребении? Погоди, да ведь об этом Он твердил уже много раз в последнее время. А что если действительно Учитель не собирается брать власть в Израиле? Что если я напрасно вот уже два с лишним года хожу с Ним и терплю всякие лишения? Теперь что же, выходит, Он и не собирается устанавливать Свое Царство? Зачем же Он морочит нам голову? Я не собираюсь быть обманутым ложными обещаниями. Какой же я дурак, что поверил! Он, которому дан дар свыше повелевать бурями и воскрешать мертвых, исцелять прокаженных и кормить пятью хлебами тысячи, собирается просто умереть. Да будь у меня такие способности, я бы смёл все препятствия на своем пути к власти. Я бы поднял легионы возмущенной черни и бросил бы их в бой за свое царство. А что теперь? Будь Иисус решительнее, я бы в Его Царстве занял пост главного сборщика налогов. Я бы мудро распоряжался всей казной, ведь Ему это все неинтересно. Скольких людей я мог бы облагодетельствовать, и они бы за это славили меня. Я был бы справедлив. А теперь что? Только этот жалкий ящик для пожертвований, да и тот после Его смерти отнимут. Нет, я не собираюсь умирать вместе с Ним. Значит, надо действовать».