Ну вот, короче, стоял я там опять, как истукан, и смотрел на них, варяжку раззявив. Наконец заходит физрук (форменная горилла) и издает такой, типа, рык: «Построится, быстро». И в свисток свистит. И все, значит, кроме меня, пулей на линию побежали. А я иду такой, задумался че-то, встаю, как обычно на свое законное место в начале колонны.
— Колбаскин!!! — кричит во всю глотку физрук (он всегда почему-то орал, как ненормальный), — мы по росту строимся, топай давай в конец колонны.
Я такой: «Че?» — говорю про себя и смотрю на одноклассников своих. Приходится аж задрать голову вверх, чтобы увидеть их противные рожы. А они, главное, тоже зырят на меня и лыбы давят. Что ж делать? Пошел я, короче, в конец колонны, к Артуру этому. И главное, странно, почему- то он тоже вдруг выше стал, так что я вообще, последним остался.
— Так, щас бегать будете, — говорит физрук, — двенадцать кругов, а ты Колбаскин — три.
Я стою и не вдупляю: «Что ж я второклассница, что ли, какая или дохляк второсортный?»
— А почему мне три?
— Потому что, ты — обычный, — говорит он.
— Ну и что, я тож двенадцать могу пробежать.
— Можешь, но только медленно, а ребята быстро бегают.
«Что за бред!» — думаю.
— Но…
— Отставить разговоры, — говорит он, — бегом марш.
И они, короче, рванули, как звери какие-то. Я пробежал два круга в обычном своем темпе, а эти уже двенадцать отбегали, прикиньте. Стоят, главное, и цокают, типа, я их задерживаю. Я-то их раньше всегда ждал. Цокают, гаденыши, представьте себе, даже Ларик этот, который после первого круга с ног обычно валился.
Ну, пробежал я, значит, три круга, вообще даже не устал и не запыхался. Встал я в колонну, то есть в её конец, а физрук смотрит на меня, как на ничтожество какое-то.
— Иди посиди, — говорит, — я пока с нормальными спортсменами позанимаюсь.
«Это они-то спортсмены? Килька дохлая». Прикиньте, да. А на днях, значит, горилла эта звала меня на олимпиаду по физре.
— Я тож хочу позаниматься, — говорю. Конечно, я не против посидеть, но это не тот случай. — Чем я хуже?
— Ты обычный, — говорит, — Еще плохо станет. Иди посиди.
— А как же нормативы и все прочее? — спрашиваю у него.
— Поставлю, — говорит, — Не мозоль глаза, иди садись, отдохни.
Что делать-то? Пошел я в итоге на скамейки. Подхожу, а там Димон сидит и улыбается во всю рожу. Сел я, короче, рядом с ним.
— Че ты сидишь здесь? — спрашиваю я у него.
— Потеть, — говорит, — не хотел. Девушкам это не нравится.
— Ничесе ты неженка! — говорю. — А как ты физрука уломал-то?
— Ты хотел сказать: «Вежливо попросил». Я подарил ему чай и плитку шоколада.
— Че ты брешишь. Где ты их взять-то успел?
— Попросил Ниночку из одиннадцатого класса слетать в магазин.
«Ниночку, фу, вот дает». И главное, я сразу понял, что слетать — это как бы в прямом смысле, а не, типа, быстро сходить или сбегать.
— А ты чем, Евгений, занимался? — спрашивает он меня опять своим вычурным, противным голосом.
— Пытался сверхспособность у себя найти. Видать, нет её у меня.
— Жалко мне тебя, — говорит он сердобольный такой. — Если ты что-то хочешь узнать про свои сверхспособности, то тебе надо обязательно сходить к Татьяне Павловне.
— К кому, к кому? К физичке, что ли?
— Да, — говорит и рьяно так кивает башкой.
— И на фига?
— Ты хотел сказать: «Зачем»? Потому что она знает, какие сверхспособности есть у каждого человека.
— А ты к ней, че, ходил уже, что ли?
— Да, вот на этой перемене сходил.
— Ну, и какая у тебя способность?
Как я это спросил, лицо его сразу стало шибко заинтересованное и довольное, аж опять рубануть по нему захотелось.
— Обольстительность, обоятельность, обходительность, знаток футбола, ум, большая сила и еще несколько менее важных, — говорит он и загибает свои холенные пальцы.
Я сижу и пялюсь на него. Бабник, значит, умник, качок, футболер и еще какой-то.
— А не многовато ли? — спрашиваю.
— Нет, у многих еще больше.
— Ты че прикалываешься?
— Ты хотел сказать: «Шутишь»? Нет, я говорю серьезно.
— Мда, а мысли там читать или еще че в этом же роде, многие умеют?
— Если я не ошибаюсь, то да, многие.
— Летать тоже?
— Да.
— Предметами управлять?
— Да.
— Телепортироваться?
— Да.
— И все сильные теперь?
— Да.
«Ну зашибись!», — думаю. У всех по пять, десять, двадцать штук способностей, а у меня ни одной.
— Ну и че, когда я могу к физичке этой сходить?
— К Татьяне Павловне? К ней можешь прям сейчас идти.