Я тихонечко похлопал ее по плечу. Гнусик отвернулась и негромко засопела. Черт побери, я знаю, как мог бы ее разбудить, но мне этого так не хочется.
Я сходил в ванную, принял душ и умылся. Сварил кофе и врубил телевизор на полную громкость. Гнусик не отреагировала. Я бесцеремонно растолкал ее. Она вздохнула и потянулась, протянув ко мне свои паучьи лапки. Я уклонился. Гнусик раскрыла заспанные глазки и проныла:
- Идем в постельку, милый.
Господи, чего бы я только не отдал, чтобы Сэмми избавил ее от меня!
- Вставай', Джанин, - сказал я. - Скоро моя мать приедет.
- Твоя мать? - Ее словно током подбросило, и она села, явив моему взору роскошные пышные груди, увенчанные оранжевыми сосками. Прямо с центрального разворота "Плейбоя". Очень клево.
- Да, представь себе. Раз в год мамочка меня навещает, и именно сегодня сей знаменательный день.
- Проклятие! - изрыгнула Джанин и выползла из постели.
Тело у нее изумительное. А вот лицо без макияжа - одутловатое и бесцветное. Поразительно, что делает косметика с женщиной. Джанин проковыляла в ванную и закрыла за собой дверь. Я поздравил себя с удачной выдумкой про мамашу и быстренько прибрался. Мне оставалось только выйти на улицу, перекусить где-нибудь, и я мог ехать к Александре. А гнездышко должно быть в порядке - на тот случай, если девочке захочется взглянуть на него.
Джанин вынырнула из ванной полчаса спустя - лицо на месте, сама затянута в свитер и в сверхкороткую юбчонку. Вообще-то мини плохо смотрелось на ее фигуре. Впрочем, Джанин делала вид, что ей на это наплевать. Я уже собрал ее вещички, чтобы она не передумала.
Джанин растянула губы в прохладной улыбке.
- Пока, крошка, - бросила она. - До скорого. Прощай, Гнусик! Я позвонил Сэмми.
- Ну и ночка выдалась, - заныл он. - Эта плюгавая сучка впилась в меня, как заноза. Ни минуты покоя не дала.
- Хочешь пожрать? - спросил я, не слишком, впрочем, сочувственно.
- Да, заскочи за мной.
Я сел в свою развалюху и пять минут спустя был уже у Сэмми. Ездил я на стареньком "Фольксвагене", который оставила мне одна подружка на то время, что улетела на гастроли. По дороге я обдумывал, не удастся ли уговорить Сэмми одолжить мне на вечер его авто. Машина Сэмми почему-то заводит девчонок приземистая, вытянутая, с ревущим двигателем - секс-символ, одним словом, фалло-авто.
Выглядел Сэмми просто кошмарно - в халате, небритый, заспанный.
- Все, завязываю с малолетками, - провозгласил он. - Никаких сил на них не хватит.
Мы заскочили в ближайший ресторанчик, где Сэмми поделился со мной живописующими подробностями о сексуальных вывертах и неуемной энергии пятнадцатилетней шлюшки.
- И в довершение всего, - завершил он свой печальный рассказ, - уходя, она слямзила пятерку со стола у кровати. Hy и нравы! Все наша свобода!
Я взглянул на часы. Половина седьмого - пора возвращаться домой, переодеваться и мчать к Александре.
- Какие у тебя планы на вечер, Сэмюэл?
- Завалюсь пораньше спать, я вконец измотан.
- Можешь одолжить мне свою тачку?
- Зачем? Ты же сейчас на колесах.
- Понимаешь, Сэмми, у меня сегодня очень важное свидание. Не могу же я сажать девушку в такую телегу.
- А кто она? - В голосе Сэмми прозвучало нескрываемое любопытство. Точно у старой девы.
Я постарался ответить как можно более безразлично:
- Ты, наверное, и не вспомнишь. Вчера сидела с нами - Александра.
- Господи! - изумился Сэмми. - Она же совершенно не в твоем вкусе. Ты предпочитаешь более шустрых...
- Она мне нравится, - отрезал я. - Так дашь тачку?
- Конечно, только к восьми утра ты должен ее вернуть.
Он бросил мне связку ключей, а я взамен отдал ему ключи от "фодькса". Славный все-таки парень этот Сэмми.
Когда я вернулся домой, телефон надрывался, а под дверью лежала телеграмма. Я снял трубку, а другой рукой надорвал желтовато-коричневый конверт.
- Мистер Блейк? - ворвался в мое ухо скрипучий деловой женский голос. - С вами говорит Элис, секретарша Бенджамина Халеда. Я целый день пытаюсь до вас дозвониться, но у вас, видимо, аппарат поврежден.
Я всегда снимаю трубку, когда ложусь спать.
- Да, - подтвердил я. - Уже исправили. Что могло случиться? Может, Фонтэн попала в аварию?
- Мистер Халед желает, чтобы вы вылетели в Нью-Йорк и выяснили, стоит ли открывать там филиал "Хобо".
- Ото! - только и смог выдавить я.
- Мистер Халед хочет, чтобы вы вылетели немедленно. Я заказала вам билет на восьмичасовой рейс, но вы вряд ли успеете. Правда, если вы немедленно...
- Не могу, - прервал я. - Сегодня я повязан по рукам и ногам. У нас похороны в семье. Врун я всегда был отъявленный.
- О... - секретарша замялась. - А завтра, в семь сорок пять утра вас устроит?
Что же стряслось, черт побери? Почему такая спешка? Конечно, я буду радувидеть Нью-Йорк, но что за паника такая? Я быстро пробежал глазами телеграмму:
"Нужен мне здесь. Бенджамин объяснит. Поторопись. Фонтэн".
- Сколько времени я должен пробыть в Нью-Йорке? - спросил я у Элис.
- Думаю, несколько дней. Так в семь сорок пять вам подходит?
- Да, вполне.
- Прекрасно. Машина заедет за вами в шесть утра, все формальности уже улажены, а по возвращении вас встретят. Счастливого пути!
Я попрощался со скрипучим голосом и положил трубку. Признаться, чувствовал я себя порядком ошарашенным. Нью-Йорк! Всю жизнь мечтал побывать в нем. А как насчет виз и прочей дребедени? Мне всегда казалось, что на оформление уходит целая вечность. И что мне взять с собой? "Хобо" в Нью-Йорке! Обалдеть можно!
Терять времени я не мог, если не хотел опоздать к Александре.
Я отобрал кое-какие вещи, которые решил прихватить с собой, и пересчитал деньги. Все мое богатство составило двадцать фунтов. Ничего, подумал я, придется Фонтэн немного раскошелиться. Потом я оделся. В лучшие шмотки. Навел лоск. Я был готов.
Александра и Мадлен обитали в довольно мрачном квартале меблирашек. Я позвонил в дверь и чуть не упал - открыл Майкл, брат Мадлен. Он же не выказал ни малейшего удивления и провел меня в большую, простенько обставленную гостиную. Почти тут же в комнату влетела Мадлен в голубом платьице с оборочками и спросила: