Я взглянул на Фонтэн - она, смеясь, усаживалась на свое место. Александра со своим хлыщом исчезли - должно быть, улизнули, когда началась заваруха. Ну и ладно.
- Молли, деточка, ты все-таки впредь будь чуть поосторожней, ладно?
- В чем дело. Тони, дорогуша? - Ровные белоснежные зубки сверкнули. - Тебе не нравятся мои ляльки?
Она повела плечами, и бахрома разлетелась.
- Сама знаешь, что нравятся, но в другом месте. Тут из-за тебя все передерутся. Пойдем, я отведу тебя к твоему красавцу.
Молли скорчила гримасу.
- Старый пердун начисто вырубился. А я хочу повеселиться.
Я начал закипать: чего она ожидала - что захомутает меня? На кой черт она мне сдалась! Я посмотрел на Сэмми, но он был увлечен трескотней с Джанин.
Я плотно ухватил Молли за локоток и повел в служебное помещение. Старикан как раз начал приходить в себя, когда мы вошли в кабинет.
- Я вызову такси, и ты отвезешь его домой, - прошептал я.
Молли надула губки.
- Хорошо, но потом я вернусь, ладно? Разве нам не пора с тобой перепихнуться?
Я легонько подтолкнул ее к старому бобру и отчалил. Девчонка была не в моем вкусе.
Фонтэн, увидев меня, повелительно махнула рукой. Я хорошо знал этот жест она высоко вытягивала длинную тонкую руку и щелкала пальцами. Балдеж! Что означало: "Поди сюда, бой!"
Я подошел. Босс-то, как ни крути, она.
- Расскажи нам. Тони, - начала Фонтэн с горящими глазами. Остальные замолчали, глядя на меня. - Что это за жалкий сморчок с ней? Удивительно нелепая пара!
Когда я закончил отчет, Фонтэн под столом лягнула меня - условный знак, что я должен пригласить ее танцевать. Я повиновался. Хотя и скрепя сердце. Ведь если уж рассуждать о нелепом, то что может быть нелепее светской дамы, строящей из себя семнадцатилетнюю девочку? Тем более когда у этой дамы начисто отсутствует чувство ритма. Я незаметно кивнул Цветику, диск-жокею, чтобы поставил что-нибудь помедленнее. Цветик поморщился, но поставил пластинку Тони Беннета. Сам-то он увлекался мотаунским стилем.
Фонтэн вцепилась в меня; словно утопающая в плотик.
- Ты ее лапал? - спросила она, облизнув губы в серебристой помаде.
- Кого?
- Сам знаешь. Она, по-моему, только-только с лиан спустилась.
Я пропустил выпад Фонтэн мимо ушей. Она с пренебрежением относилась к выходцам из низов. К тому же она была убежденной расисткой и не раз требовала, чтобы я избавился от Цветика и темнокожих официантов. Однажды, когда мы лежали в постели, она вдруг ни с того ни с сего пристала, чтобы я их выгнал, и до того возбудилась, что исцарапала мне спину своими ногтищами так, что отметины, наверное, по гроб жизни не сойдут.
Дудки, Цветика я никогда не уволю - он лучший диск-жокей в Лондоне. Высокий и тощий, как жердь, африканец с волосами, заплетенными в косички, и светло-голубыми глазами. Почти всегда подшофе. Но музыку чувствует, как я женщину.
Фонтэн тесно прижалась ко мне. Я украдкой кинул взгляд в сторону ее мужа. Бенджамин увлеченно беседовал с французами.
- Привет, Тони! - окликнула меня какая-то девушка рядом с нами. Я приветливо улыбнулся ей. Фонтэн ткнула меня под ребро.
- Ты, по-моему, просто млеешь от всех этих милашек, да?
Я признался, что она права.
А что было делать?
Глава 4
ФОНТЭН
К Тони я приехала почти сразу после звонка. Из его квартиры вышла заспанная зевающая простуха с длинными черными патлами. Прежде чем позвонить в дверь, я выждала несколько минут - пусть не догадывается, что мне известно о его похождениях. Хоть бы капелька вкуса была у человека, нет же - сношается со всеми подряд. Чистый жеребец.
Облобызал меня на пороге. Что за мерзкая привычка! Терпеть не могу лизаться, тем более когда от его губ пахнет чужой девкой.
Не долго думая. Тони принялся меня раздевать, начав почему-то с юбки. Потом прижал к стене и взял прямо так, стоя - довольно пикантно, хотя и чересчур скоро.
Вообще Тони жуткий зануда. Говорить с ним решительно не о чем. Именно поэтому, сделав дело, я стараюсь побыстрее с ним расстаться.
Одевшись, я сказала, что опаздываю к парикмахеру. А вместо этого заскочила к Ванессе.
Ванесса напоминает джерсейскую корову. Ленивая, томная, медлительная. Что в ней нашел Тони - ума не приложу. Разве что родное материнское вымя.
Друзьями мне обзаводиться трудно. Они должны занимать такое же положение, как и я. В противном случае зависти не оберешься. После того как я вышла замуж за Бенджамина, старые приятели стали совсем невыносимы. Каждое новое норковое манто, каждое колечко с брильянтом встречали кривыми улыбками, а все потому, что были просто не в состоянии пережить это. Ванесса не в счет - ее супруг не менее богат, чем мой, хотя, глядя на нее, этого не скажешь.
Я обожаю шикарные тряпки и драгоценности, обожаю, когда на меня устремляют восхищенные и завистливые взгляды. Мне кажется, я всегда знала, что создана именно для такой жизни.
В детстве я была самым заурядным ребенком, с самой заурядной матерью и негодяем отцом, который разбил ей жизнь. Одно слово - Фелисити Браун из Бурнмаута. Закончила я хорошую школу для девочек, мечтала стать ветеринаром и про секс знала лишь понаслышке, от подруг. Все скромные и воспитанные английские девушки хотят стать ветеринарами - таковы традиции. В шестнадцать мне впервые разрешили пойти на свидание с молодым человеком, девятнадцатилетним сыном нашего врача, славным и добрым парнем. Мы встречались, держались за руки, целовались тайком и в конце концов надумали сочетаться браком. Родители дали согласие и решили, что мы поженимся, когда Марку исполнится двадцать один, а мне восемнадцать. Так что мое будущее было расписано, как по нотам. Марк заканчивал учиться на врача, а я посещала курсы домоводства. С другими юношами я не общалась и была уверена, что люблю Марка. Представляете? Я и понятия не имела, что такое любовь.
На курсах я познакомилась с девушкой по имени Марсия. Она была беременна и не замужем, поэтому про нее ходили разные слухи. Моя мать называла ее потаскушкой, а отец негодовал по поводу того, что ей разрешили посещать наши курсы. Мне же Марсия очень приглянулась. Благодаря ей я впервые за свои неполные семнадцать вдохнула свежий воздух полной грудью.