Annotation
Каким бы странным способом не попал юноша Каэрэ из нашего обычного секулярного мира в мир, где религиозность требует жертв, и зачастую не просто возлияния кобыльего молока и возжигания ладана, но и жертв кровавых - человеческих и конских, это не заставляет его предать монотеистическую традицию своего далекого мира, хотя он сам вполне арелигиозен. Однако потеря веры в бога европейской цивилизации неминуема и болезненна для Каэрэ, но вместе с этим приходит любовь к Сашиа, сестре жреца Великого Уснувшего и деве Всесветлого, которая изменяет его жизнь. После того, как благодаря жрецу Миоци, брату Сашиа, Каэрэ избегает смерти в жертвенной печи, для него наступает мучительный выбор между безрелигиозностью и служению богу степи, Великому Табунщику, чей образ начинает безраздельно овладевать им. Тем временем выясняется, что сестра жреца и его лучший друг, иноземец, врач Игэа принадлежат к запретной секте. Жрец в гневе и растерянности - но времени у него уже нет: соседнее государство, где почитают не Всесветлого, а Темноогненного бога Уурта,уже заставляет его соединить их алтари и признать власть чужого божества. Для жреца, Миоци, воспитанника Белых гор, созерцателя, ищущего творца миров, это неприемлемо. Он готов к ритуальной смерти, но к чему это приведет, не знает ни он сам, ни его сестра, ни предавший свое прошлое Каэрэ, ни дочь воеводы, тайно любящая жреца Миоци." - Ты знаешь, Луцэ, - продолжал Каэрэ, смотря в сторону. - Я был крещен, я верил в Бога, я был христианин. Потом, когда я попал сюда и увидел всех этих идолов... когда меня заставляли поклониться Уурту... меня схватили... ты видел эти шрамы... все это было слишком страшно, Луцэ, поверь мне. Я не отрекся, Луцэ. Я стоял до конца. Но Бог не пришел ко мне на помощь. Я был один - против Уурта. Покинутый всеми. И только Великий Табунщик отозвался на мою молитву. И я теперь - целиком принадлежу ему. Мне стыдно перед дядей. Он бы расстроился. Он был религиозным человеком. Бабушка и родители считали его фанатиком и были против того, что он общается со мной, когда я был ребенком. Мне и сейчас горько, что я предал его память. Но не следовать Табунщику я не могу. - Твой дядя, - произнес Луцэ, вставая, - твой дядя, Каэрэ, был великий человек. И он гордился бы тобой. "
Шульчева-Джарман Ольга
Шульчева-Джарман Ольга
Жеребята
ЖЕРЕБЯТА
(повесть)
Яне, моему другу.
В землю гордых коней, мой гость, ты пришел...
Софокл. Эдип в Колоне
.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
БЕЛОГОРЦЫ.
Вышивальщица.
- Закрой ставни, Сашиа!
- Еще светло, мкэн Флай. Я хочу поработать без лучины.
- Своевольная девчонка! Как тебя распустили в твоем Ли-Тиоэй!
Флай с треском закрыла тяжелые некрашеные ставни.
Заходящее солнце метнуло последний алый блик на лицо отпрянувшей девушки. Синее покрывало слетело с ее головы от резкого движения, открыв пряди темных, слегка вьющихся волос, собранных в две толстые косы. Она молча отложила свое вышивание, встала, накрыла голову и взяла лучину.
Флай, грузная пожилая жрица Уурта, из-за своего возраста уже не могла служить при храме темноогненного божества, и была отправлена в дальнее имение, принадлежащее храму Уурта, присматривать за вышивальщицами. Она скучала по веселым и буйным праздникам, и была недовольна, что ей приходилось готовить девиц для посвящения Уурту, а самой оставаться в стороне. Теперь же, когда здесь оказалась эта упрямая Сашиа, привезенная из разоренной общины дев Шу-эна Всесветлого, хлопот заметно прибавилось. Хоть она и называет Флай почтительно "мкэн", но по всему видно, что она себе на уме. Если бы не ее мастерство, с ней бы так не церемонились...
- Когда будет готов этот пояс?
- Не раньше, чем через два дня, мкэн Флай.
- Лентяйка!
- Обычно такую работу делают за месяц, а вы хотите, чтобы я ее выполнила меньше, чем за две недели. Я и так работаю ночами.
Вышивальщица Сашиа была еще совсем юной девушкой, но мягкие черты ее лица удивляли всякого, кто внимательно заглядывал в ее большие глаза, с затаившимся в них усталым негодованием.
- Тебя здесь кормят за то, что ты работаешь,- заметила Флай, тяжело опускаясь на стул, обтянутый черной тканью, и обмахиваясь деревянным веером. От ее лоснящегося шерстяного платья пахло потом.
- А ты все пытаешься писать письма в Белые горы, своему брату, неблагодарная.
Сашиа вздрогнула. Ее щеки вспыхнули, потом побледнели. Она несколько раз ударила кресалом - но ни одна искра не вылетела, и лучина не зажглась.
- Все эти письма - у меня, - продолжила Флай.- Их отправил назад старший жрец белогорцев. Твой брат не желает думать о чем-либо ином, кроме темного огня Уурта. У него нет ни сестер, ни братьев, ни родителей.
- Родителей у нас и правда нет... Но Аирэи не мог...
Сашиа не закончила - Флай ее перебила:
- В наше время все больше и больше людей соглашаются, что следует почитать лишь Уурта. Вот и великий служитель Темноогненного, Нилшоцэа, воспитывался в Белых горах, а потом уяснил для себя, что Уурт - силен, и сейчас вернулся из столицы, Миаро, от самого правителя страны Фроуэро и Аэолы, главным жрецом. Он теперь - ли-шо-Нилшоцэа,- довольно рассказывала Флай.
Сашиа, наконец, удалось зажечь лучину. Огонек колыхался и тускло освещал ее рукоделие. Она склонилась над вышиванием. За ее короткую жизнь ей пришлось вынести много ударов судьбы, но этот был самым сильным. Аирэи стал жрецом Уурта?! Аирэи, который говорил ей при их кратких встречах, что ничего нет хуже темного огня? Он, который всегда старался жить так, чтобы это не было противно благости Шу-эна Всесветлого?
Все это казалось невероятным, но вполне возможным. Брат возмужал и мог выбрать иной путь, чем думал дедушка Иэ. Сейчас смутные времена...
Игла дрожала в ее пальцах. Несколько капель крови упали на узор пояса.
- Думаю, что теперь ты должна перестать пытаться нас обхитрить и решить как можно скорее свою судьбу. Служители-тиики храма Уурта в столичном славном городе Тэ-ане - там, где служит и великий ли-шо-Нилшоцэа - настаивают, чтобы ты, для твоего же блага, приняла как можно скорее пожизненное посвящение Уурту. Я тоже думаю - для тебя это самое разумное. Ты - одинокая сирота.
Веер в руках Флай сломался, и она швырнула хрупкие дощечки на пол.
- Ты должна понимать простые вещи! После того, как Аэола подчинилась царству Фроуэро, мудрые правители и почитатели Уурта Темноогненого восстановили древние алтари и забытые обряды!
- Да уж - кто этого не знает, - проронила Сашиа. - Древнюю веру темного народа болот и суеверие о сынах Запада - а не древние алтари Сокола Оживителя возродили фроуэрцы! Земля пропитана на локоть кровью несогласных...
- Не перебивай, дева Шу-эна! Твое счастье, что ты еще ею остаешься! Иначе выпороли бы тебя, как батрачку!
- Не сомневаюсь, - сказала Сашиа. - Поэтому я и не хочу становиться батрачкой Уурта. А слово девы Всесветлого - сильнее хоровода Уурта. И обет Башни девы Всесветлого - сильнее темного огня.
- Дура! Ты примешь посвящение всесильного Уурта, и у тебя будет гораздо больше прав, чем сейчас! - взвизгнула Флай.- И жить будешь в веселье и роскоши!
- Да уж, меньше прав у меня и быть не может - меня продали сюда, как рабыню, заперли и заставили вышивать день и ночь. А храмовое веселье - не для меня. Веселитесь вы так, если хотите. По мне, это гнусно.