Увидела она цветы —
Букетик черных роз.
Букет черных острых роз,
Ужалив, будто пчел гордых весь улей,
Прямо в сердце, место моих грез,
Жизни, опрометчивых болей.
Букет по розе разложу,
И тут же, разгоревшись,
Сброшу черную петлю,
Прямо в пламени кинжал.
Лепестки летят по ветру,
Кончик пламени их догоняет.
И больше нет его – сгорело,
Растаяло в объятиях огня.
И слезы, знаю,
Слезы костер потушат этот,
Боль вознеся, и силою своею
Букет цветов в сердце возродив.
Люди твердо верят —
Нет доброты на свете;
И даже добрый мальчик,
Обманывает их.
Но это ведь бред,
Улыбкою веселой, скажу,
Что искренность людей бывает,
И даже в свете Луны
Хороший человек увидит красоту.
Да – слишком много зла;
Обманом режет душу;
Но не меньше и добра —
Увидеть надо лишь, смотреть…
И написала та письмо:
«Ты приходи, мой Лан, мой друг,
Сегодня в полночь к парку подходи,
Там буду ждать…»
IV
О раздумьях Лана.
Когда душа в теле затеяла вальс,
Когда замирает в жилах кровь,
Когда вновь сердце беспрерывно стучит,
Когда кто-то ласково снова говорит…
И почему уплывают,
Все мечты умирают,
Время ползет, остается
Лишь память, ты и она,
Пусть и не вечно рождаются,
Все-таки те же самые лица
Мы видим все день за днем.
Грустная улыбка, грустная улыбка,
Почему подходишь ты мне?
Грустная улыбка, грустная улыбка,
Помоги горечь скрыть себе…
***
Почему именно ты?
Не так уж и красива вовсе,
Других девок не умней;
Так почему мое же сердце
Из всех людей
Тянет именно к тебе?
И уже томив себя мученьем,
Не веря в жизни шанс, и неба божество,
Тогда Лан душу рвал,
Да в душе тихонько умирал;
Но тут он получил письмо.
Веющее на сердце приглашенье,
И пусть было уже черно,
Налилось искренностью красною оно.
Видеть мир лишь только за окном;
Будто тюрьма, безжалостный закон,
И надеюсь, что сожгут потом,
Страданий наполненный роман.
А за окном льет дождь
Вперемешку со снегом;
И уйдут чужие прочь,
Скоро разгорится ночь.
Слишком много запятых в моем тексте,
Обрывистое послание —
Улыбнусь, когда станет легче;
Бессмысленное моление.
Собрался и ушел из дому,
Скоро полночь, скоро ждать
Будет меня она, Анна,
Любимая, в парке на скамье.
Я знаю: злы вы будете
После того, как рассказал вам тайну.
Тайну, что сердце мое хранило месяцами,
Тайну, что с дрожащими руками
Писал я на листе с оглядкой —
Проверял, нет ли вблизи души живой.
Я ведь увидел вас, заметил
В трамвае ехали мы вместе,
Ты прижимала к себе сумку,
Я подошел, сказал малютку —
Не желаете ли помощи принять;
Ты согласилась, мы поехали там вместе,
Я прижимал сумку к себе твою,
И представлял уже, как руки касаются
Твоих; какая ерунда!
Нет, ошибкой было это,
И лучше б не прошло то лето,
И лучше я не лез с признаньем,
Испортил миг, испортил вас;
И с дуру скажете вы мне —
Напрасно думаешь ты так.
Но я ведь знаю, что не просто
Вы меня сюда позвали, пренебрежно
Мне в письме сказав о том,
Что я лишь друг вам, да наставник…
Обидело. Когда ты мило представляешь,
Как человека в плаче утешаешь,
Как руки его к своим все прижимаешь,
И говоришь: «Люблю тебя, люблю…»
Боюсь: в моих словах
Увидит ваш прекрасный взгляд,
Что я оскорбил вас, да принизил,
Да будет так!
Только скажите – буду ль унижать
Я человека, ради которого
Бросил душу я страдать?
Тебе бы знать, как страшно —
Любить, да нелюбимым быть,
Да кто утешит? И кому
Я нужен во всем том белом свете,
Что рано по утру машет мне рукой?
Но ваша взята – я отступлю, скажите,
И уйду, но только знать вам надо,
Что если вы кидаете меня по глупости своею,