— Я думаю, Жукова, товарищ Сталин, — предложил Шапошников не слишком уверенно. И добавил: — Он человек решительный, умеет не только контролировать все участки вверенного ему фронта, но и наиболее эффективно использовать имеющиеся в его распоряжении силы и средства.
— Жюков нужен в Ленинграде, — отрезал Сталин. — Положение вокруг города все еще остается критическим. Есть у вас другие кандидатуры?
— Тогда… тогда я бы предложил генерал-лейтенанта Конева, командующего Девятнадцатой армией.
— Почему именно его?
— Он наиболее грамотный командир, ему не откажешь в решительности и в способности находить наиболее верные решения в каждом конкретном случае.
— Я согласен, что после провала под Витебском Конев подтянулся, — после долгого молчания произнес Сталин и двинулся по ковровой дорожке к двери. Оттуда донесся его негромкий голос: — Газеты слишком расхвалили Конева. Подозреваю, не без участия самого Конева. Я советовался с Жюковым: он тоже предлагает Конева. Вы договорились с Жюковым?
— Никак нет, товарищ Сталин. Признаюсь, претензий к маршалу Тимошенко у Генштаба накопилось слишком много. Мы тактично указывали на его промахи, но вопрос о его замене перед нами до сих пор не стоял, и кандидатура генерала Конева есть следствие анализа действий его армии в сравнении с другими командармами.
— Из ваших слов, Борис Михайлович, следует, что на безрыбье и рак — рыба. Что ж, если нет лучших, то пусть будет Конев. Однако Духовщинская наступательная операция, которую он проводит, развивается слишком медленно. Отсюда вывод: со стороны Генштаба, учтите это, Борис Михайлович, за его действиями должен осуществляться постоянный и неослабный контроль. — Помолчал в раздумье, приблизился к Шапошникову, спросил: — Так, а что у нас на севере?
— На севере идут бои местного значения, товарищ Сталин. Но, судя по всему, противник готовится к новому наступлению на Мурманск… — ответил маршал, подождал реакции Сталина и продолжил свой доклад.
А Сталин, вполуха слушая начальника Генштаба, думал, что и самого Шапошникова неплохо бы заменить на более решительного и менее деликатного. Но ни в самом Генштабе, ни среди штабистов фронтового или армейского масштаба он не видел никого, кто бы удовлетворил его, Сталина, возросших требований к этой должности. Разве что генерал Василевский, но ему еще надо дозреть до необходимого уровня.
Глава 4
11 сентября в штаб Девятнадцатой армии поступила радиограмма за подписью начальника Генштаба Красной армии, в которой предписывалось генералу Коневу сдать командование армией генералу Лукину и незамедлительно прибыть в Москву.
Самолет с Коневым поздним вечером сел на Центральном аэродроме, и генерал сразу же был доставлен на дачу в Кунцево.
Сталин встретил Конева, стоя посреди кабинета, очень похожего на кремлевский, где Коневу довелось побывать дважды. Задержав руку Конева в своей, спросил:
— Ваша точка зрения на положение Западного фронта.
Иван Степанович, хотя и не знал, зачем его вызывают, однако ему хорошо были известны существующие порядки: если вызывают, то для того, чтобы или наказать, или повысить. Наказывать вроде бы не за что: армия продолжает наступать, где прогрызая хорошо организованную оборону противника, где выдавливая его с одной позиции на другую. Конечно, потери в живой силе и технике большие, но война без потерь не бывает, а наказывают командиров не за потери, а за невыполнение приказов. Генерал Конев приказы командования фронтом о непрерывных атакующих действиях выполнял. И не только не хуже других, но кое в чем даже значительно лучше. Следовательно, и готовиться надо не к худшему, а к лучшему. В том числе и к тому, что его могут спросить — неважно кто и где — и о положении на всем Западном фронте. Разумеется, досконально этого положения Конев не знал, и не только потому, что его не знал и командующий фронтом маршал Тимошенко, а более всего потому, что не положено по чину. Зато знал, как к этому положению относятся наверху.
Выслушав вопрос Сталина, Иван Степанович задумался всего на несколько секунд и тут же ответил, что положение на фронте сложное, что противник все еще силен и, скорее всего, завершив операцию по окружению войск Юго-Западного фронта, снова бросит все свои силы на Москву. Для решительного наступления против этих сил у Западного фронта слишком мало танков, артиллерии и авиации. Вместе с тем, необходимо продолжать атаковать противника где только можно, нанося ему урон в живой силе и технике. При этом накапливать резервы, готовить рубежи в инженерном отношении, чтобы встретить возможное наступление противника глубоко эшелонированной обороной. Противник, скорее всего, если начнет наступление, то атакует по прямой, то есть вдоль Смоленской, Калужской и других удобных для движения танков дорог. Потому что немцы так наступали до сих пор везде, и нет причин думать, что они изменят свою тактику. Поэтому, следовательно, войска надо расположить в затылок друг другу, чтобы питать передовые части резервами, а в случае прорыва, встречать противника на новом рубеже готовыми к этому войсками.