— Или идем до Вальбурга или… — Гуннар на секунду задумался, — рискнем прямо сейчас сделать серию малых разворотов и пойти параллельно железке на Эббу… Машина рассчитана на серьезные аэродинамические нагрузки при таких маневрах… И думаю, прочность конструкции вполне достаточна, особенно в кормовой части…
Но ветер усилился до такой степени, что ни дойти до Порт-Гарде, ни повернуть на северо-запад в направлении Эббы не представлялось никакой возможности — мощности двигателей не хватало, и дирижабль просто сносило. Чиж дрожал, и Ларсу казалось, будто он до смерти перепуган. Порывы ветра вызывали не слабые продольные колебания и боковую качку дирижабля. Все пошло совсем не по плану, и Ларс предчувствовал, что это лишь начало. Железная дорога, а вместе с ней и машина сопровождения были потеряны окончательно.
— Ветер слишком силен, а скорости не хватает, чтобы ему противостоять… Нас сносит в океан, — спокойно констатировал Гуннар, но по его напряженному лицу было ясно, каким усилием ему дается это спокойствие. — Переждем ночь над морем. А на рассвете пойдем на максимальной.
— Все норм, думаю обойдется, — согласился Ларс, понимая, что сейчас их основная забота — постараться не угробить корабль, удерживая высоту и подстраиваясь под буйство сил хаоса, взявших их в оборот. Он поднялся, и, держась за поручень, почти прижался лицом к покрытому дождевыми потеками стеклу, сосредоточенно вглядываясь в плотные слои серой слоистой «ваты» за окнами.
Судно сильно дернуло, повело, — на несколько секунд заклинил штурвал управления рулем высоты, но этого хватило, чтобы дирижабль провалился на несколько десятков метров. Ударившись лицом о стекло, Ларс, пытаясь удержаться на ногах, неловко оперся на вытянутую руку, и взвыл от острой боли, одновременно приложившись затылком о ребристый металлический пол. Через пару минут преыбывания в глухонемой тьме он очнулся — перед глазами маячило размытое лицо Гуннара, быстро приобретая четкость. Со скулы прица текли ручейки крови — он рассадил висок…
Ларс попытался сесть, подавляя приступ дурноты, и зарычал от боли в предплечье и противного хруста, от которого его передернуло.
— Не дергайся — похоже, ты сломал руку… — Гуннар осторожно усадил его в кресло и вернулся за штурвал. — Сейчас мы оба двое придем в себя, и сделаем повязки…
— Мы оба двое сняли шлемофоны — придурки. Оба двое… — пробормотал Ларс, повторяя за братом часто произносимые в детстве слова. Когда кто-то один из них бедокурил, то вину принимали «хором», как говорил Гуннар или «оба двое», как выражался маленький Ларс. Он чуть откинулся в кресле и нащупал приличную шишку на затылке. Пальцы дрожали, на лбу выступила испарина.
Дверь, скрежетнув, резко отъехала вбок, и в рубку ввалился белый, как мука, Бьорк. Он шевелил сухими губами, но из его рта доносилось лишь сипение. — Командир…
Они замерли, поняв что случилось что-то совсем плохое. — Клайв… он сорвался с мостков, когда корабль дернуло — не пристегнулся… — прохрипел мотомеханик, стаскивая шлемофон. — Я говорил, говорил, чтоб он не вылазил на мостки, что вы не велели до приказа, но… он упрямый всегда… Был.
Ларс тяжело выдохнул. Гуннар выругался, пытаясь справиться с потрясением. Давление упало ниже тысячи миллибар, видимость до четверти кабельтова. Высота полета составляла всего двести метров. За окнами серой клубящейся стеной стояла густая мгла. Побережье и водное пространство были полностью сожраны туманом. Дирижабль дергало из стороны в сторону, и его огромное тело сотрясалось…
— Сводки… не будем обманываться, как желторотые курсанты, — сквозь зубы прошипел Гуннар, — это ураган! И мы болтаемся в стене штормовой воронки!
Ларс осторожно кивнул, сглатывая, чтобы избавиться от тошноты. За всю историю метеонаблюдений в области юго-восточного побережья не фиксировали ни смерчей, ни ураганов, хотя зона Лютого океана меж землями Энрадда и Лаара с точки зрения всех климатических норм рассматривалась как аномальная… Ширина водного пространства здесь была не столь велика, порядка восьмисот километров, но если на юге Энрадда летом температура не превышала 20 градусов, то на севере Лаара в области Сильфурбэй, 30–35 жары считалось обычным делом…
Увидев, как быстро индикатор давления на альтиметре ползет вниз, он закусил губу. Давление опустилось до 980, потом до 960… Чуть поколебавшись, стрелка неумолимо сползла к 940.
— Давление падает, Гуннар! Уже 920… 919!
На несколько секунд густая серая хмарь под днищем судна прорвалась, и Ларс отпрянул от обзорного окна. Внизу ярилось свинцово-бурое море. — Мы почти на уровне воды… Поднимай машину!