В голове всплывали обрывки наставлений Акульего Хряща, которые вбивали порхам в головы в ходе водных дрессировок: при подготовке к нырку сделать спокойный и глубокий вдох, который должен быть в два раза короче, чем долгий выдох сквозь сжатые губы. Если нырок неглубокий — как сейчас, то достаточно продышаться раз шесть…
Нырять Бренн не стал, а медленно, без брызг, скользнул в воду. Меч и грузовое кольцо на шее потянули вниз, и он завис на глубине метрах в десяти от многорукого врага. Сквид немедленно среагировал на появившуюся добычу. Его тулово быстро меняло окраску с грязно-белесой на синюшно-багровую, перетекая в чернильно-черную. И за секунды в Аквариуме распустился кошмарный черный цветок. Сквид выворачивал наружу свои змеевидные щупальца, показывая то лоснящуюся черную сторону, то внутреннюю — цвета сырого мяса, усеянную присосками и крючьями. Казалось, раскоряченная, как паук, тварь, заполнила собой все водное пространство Аквариума.
Бренн висел в толще воды, заколдованный гипнотическими движениями хищника. И сбросил оцепенение, лишь когда в сердцевине плотоядного цветка стал раскрываться жесткий клюв, за которым темнел зев пасти, в которую легко бы влезла человеческая голова. Идея раздолбить мечом мозг сквида через пасть испарилась еще в оружейной, во время разговора с Хрящем. Он все сделает по-другому.
Ожидаемая атака была молниеносной, но до ее начала Бренн свернулся, как младенец в животе у матери, прижав подбородок к груди, и подтянув колени, которые он обхватил крест-накрест, одновременно держа перед собой ксифос и кулачный щит. Теперь его тело стало похожим на шар, что мешало сквиду схватить его за ноги. Зверь стремительно выбросил из-под брюха ловчие щупальца, сдавив ребра будто клещами. Бренн стиснул зубы, чтобы не глотнуть воды, когда в кожу вонзились, шипы, усеивающие роговые кольца присосок. Хищник быстро справился бы с ним, выдавив воздух из легких и кровь из сердца, но свернутое в шар тело лучше сопротивлялось давлению.
Время понеслось мощным потоком.
Раззявленный клюв, как огромный капкан, распахнулся еще шире, готовясь нанести удар. По щупальцам волной прошла судорога, — Бренна дернуло и сквозь толщу воды понесло прямо к зияющей пасти с выползающим из нее бурым мясистым языком с рядами мелких острых зубов. Щупальца обхватили скрюченное тело сзади и по бокам, но руки Бренна остались свободными. На это он и надеялся.
Удар о нижнее торчащее подклювье чуть не вышиб воздух из легких, но за миг до этого Бренн до упора вбил выставленный вперед щит прямо в уродскую пасть врага. Один из углов треугольного баклера вонзился в толщу языка, два других — в небо верхнего подклювья. Страшная судорога прошла по тулову монстра, щупальца забились, как бешеные, сплетаясь, сворачиваясь жирными змеями и вытягиваясь черными лучами вокруг безобразной головы. Нижнее и верхнее подклювье не могли схлопнуться — «щелкнуть клювом» сквиду мешал щит, который распоркой встал в его глотке. Головоногий урод бесился, пытаясь раздавить треугольный баклер, издавая утробные скрежещущие звуки.
Бренн не обманывал себя ложной надеждой — уловка со щитом подарит ему лишь десяток секунд. Исполинский сквид — не собака, которую можно остановить, подставив ей руку, обмотанную толстой мешковиной. И все же баклер, углы которого вгрызались в язык и небо твари, причиняя боль, пока держался. На секунды монстр «забыл» о добыче и чуть ослабил хватку. Все происходило так быстро, что Бренн едва успевал реагировать.
Коротко, без замаха, он взрезал клинком основание жирного щупальца. Продравшись сквозь прочную чешую, ксифос вспорол плотный мышечный слой, и перед глазами закрутились вихри синей крови. Судорожно дернувшись, зверь беззвучно «взвыл», и жуткая низкая вибрация, исходящая из его утробы, врезала по ушам. Мысли смывало потоками боли — щупальца разъяренной твари заработали как восемь зубастых удавов. Впившиеся в тело присоски и крючья рвали кожу. Но плевать на боль — ликование переполняло его — он ощутил биение яджу! Она не иссякла после Игры живцов, она кипела и рвалась на свободу. Но Бренн изо всех сил пытался сдерживать выброс — еще рано! Рано!
***
Голубая кровь моллюска смешивалась с красной кровью человека, образуя живописные переливы в сияющей сине-зеленой воде. Зрители аплодировали, вскакивая с мест, не переставая совать в раззявленные рты фрукты, пирожные, рыбные пироги и жирные мясные рулеты, вливая в себя вино и пиво. Тухлый Краб давно заметил, что в моменты особого напряжения в ходе кровавых представлений у гостей просыпается ярый аппетит, и предложенная снедь и напитки поглощаются с неимоверной скоростью.