Три раза бабка читала заговор. Саша, скрестив руки на груди, скептически смотрел на происходящее, молодой чиновник кривился с недоверием, Федька хмурил брови, и только сам больной принимал процедуру с надеждой в сердце. Закончив, Мирониха сама с трудом разогнулась и спросила у больного:
– Ну, батюшка? Что спина твоя?
Он несмело пошевелился и протянул руку. Федька и рыжий чиновник подскочили и помогли ему встать. Никанор Иванович очень осторожно поднялся и ещё более осторожно распрямился. Поясница была в красных тонких следах от лезвия топора, кое-где даже выступили крохотные капельки крови. Его превосходительство потрогал рукой спину, на напряжённом лице потихоньку появилось удивление и облегчение, черты разгладились, цвет кожи из багрового стал розовым, брови разошлись:
– Ну, мать, не наврала! И впрямь, полегчало! – он покачался вправо-влево и стал заправлять рубаху.
Василий Алексеевич помог начальнику оправиться и застегнуть мундир. Никанор Иванович глубоко вдохнул и обратился уже к Александру:
– Чудеса творит ваша травница, Александр Андреич! Повезло такую искусницу иметь в распоряжении: можно быть в абсолютном, совершенном спокойствии относительно здоровья своего и своих близких! Вы везунчик, однако.
Саша чуть поклонился, не зная, что сказать. Чиновник хмыкнул и обратился к Миронихе:
– Чем вознаградить тебя, говори!
Она не спеша оправила юбку, разгладив на ней невидимые складки:
– А ты поздоровел, батюшка, вот и награда мне, грешнице.
– А почему грешницей себя называешь? – удивился чиновник.
– Да ведь все мы под Богом ходим и грешим помаленьку. Али не так?
– Так-то оно так… – он призадумался. – Но, думаю, у тебя, мать, грехов не столь много, как у иных господ.
Услышав это, Саша почувствовал, как внутри всё начинает дрожать от гнева.
– Я девку пришлю к тебе, – тем временем продолжила Мирониха. – Она настойку принесёт да мазь целебную. Недельку-то полечить надо бы. Пусть спину помажет, персты у ней лёгкие-лёгкие, ничего не почуешь. Верно говорю!
– Благодарю, мать, – чиновник склонил голову. – Когда девка твоя придёт?
– Да вот отдохнёшь маненько, она и прибежит. Пойду я, батюшка, – травница поклонилась и, тяжело переваливаясь, пошла.
– Вот колдунья! – он восхищённо причмокнул языком. – Мне бы такую! Я бы о спине-то и позабыл! Да, Василий?
– Ну, не знаю, не знаю… – протянул молодой человек. – Всё же научные знания – это сила, а здесь бабка какая-то необразованная…
– Ох, Вася, – с неудовольствием оглянулся на него Никанор Иваныч. – Что ж ты скучный какой? Бабка ему необразованная, вишь ты! Да народ-то поболе нашего в иных вещах разбирается! Верно я говорю, Александр Андреич? – внимательный взгляд его обратился на молодого помещика.
– Это в каких вещах? – Саша передёрнул плечами. – Не подскажете ли, вам видней, ваше превосходительство.
– Да вот хоть в травах целебных, или в счетоводстве, или в стихах… так ли?
– У меня, к прискорбию, нет таковых талантов, иначе ведь я бы почитал себя очень удачливым, володея такими людьми. Не соблаговолите ли отобедать, ваше превосходительство? – перевёл он тему. – Обед готов, ждали лишь вас!
– Никанор Иваныч, – молодой чиновник весь навострился, как борзая, в животе у него заурчало.
Его превосходительство хмыкнул:
– Ну, коль готово, отобедаем.
В столовой, вкушая разнообразные блюда с серебряных тарелок серебряными же приборами, чиновник заметил:
– А у тебя хорошо идут дела, Александр Андреич!
– Не жалуюсь, ваше превосходительство, – согласился тот.
– А кто у тебя управляющий?
– У меня их несколько, а вот воедино всё самому приходится сводить, тружусь, как пчела, – пожаловался молодой помещик.
– Так у твоего отца был замечательный человек, Парфён Пантелеймоныч, кажется? Где он? Большого ума, говорят, – отправляя в рот кусок пулярки в винном соусе, поинтересовался чиновник.
– Когда это было! – Саша досадливо махнул рукой. – Отец с матерью дали ему вольную за верную службу, и (вы же знаете этих крепостных?) он сразу ушёл из поместья, никакой благодарности от них не дождешься! Просто покинул меня в трудный час – и всё!
Саша сам себе противоречил, не замечая этого, а вот проверяющий слушал да на ус мотал.
– Так что сам, всё сам…
– Пулярка знатная у вас! – неожиданно воскликнул Василий. – Можно кухарку поблагодарить?
– Это… зачем же, ваше благородие? – смешался Александр.