– Что, Дуня, нравится? – с улыбкой спросил чиновник.
Девушка закивала головой.
– Теперь ты будешь тут жить, заходи смелей.
Пока они разговаривали, вся обслуга, аккуратно, чинно и достойно одетая, выстроилась в живой коридор и ловила взгляды своего барина, который, улыбаясь и кивая, прошествовал к парадной двери, где на крыльце его ждала дородная пожилая женщина и старик лет шестидесяти.
– С приездом, Никанор Иванович!
– Здравствуй, Матрёна Тихоновна, всё ли в порядке?
– Всё слава Богу, Никанор Иванович!
– Матвей Трофимович, ты как? – обратился чиновник к старику.
– Заходите скорей, ваша милость, заждались!
– Ну уж, заждались! – по-доброму передразнил его барин. – Словно меня год не было!
– Без вашей милости каждый день за два можно исчислять, – возразил старик.
– Ну, ладно, ладно! – махнул рукой Никанор Иванович, и они вошли внутрь, где Дуня продолжала, раскрыв рот, оглядываться. В имении Зарецких, конечно, тоже было всё красиво и со вкусом, но здесь на каждой вещи лежал неуловимый флёр столичного лоска, как пыльца на крыльях бабочки, слуги тоже были другими: если не знать, что это слуги, их можно было бы принять за господ средней руки. Ну, по крайней мере, так показалось неискушённой деревенской девушке. Пока она озиралась, дворня тоже рассматривала её.
– Знакомьтесь! – громко сказал чиновник. – Это Дуня, она владеет лекарскими познаниями, исцелила меня от ревматизма, так что я купил её и отныне она будет жить здесь.
Дуняша, так и прижимая к груди свой узелок, несмело поклонилась.
– Да оставь ты его! – засмеялся Василий, который, видимо, уже успел сбегать на кухню, так как держал в руке большой кусок пирога. – Положи хоть туда! – он отобрал узел и бросил его на банкетку.
Дуня ахнула.
– Не бойся, девушка, не пропадёт! – строго сказала Матрёна Тихоновна. – А вы, барин, отложили бы пирог, аппетит перебьёте, уж обед скоро!
– Не перебью, – невнятно сказал Василий. – Такие пироги, как у нас Глафира печёт, больше нигде не сыщешь!
– Ну, всё, голубчики, поздоровались, пора и к делам! Матвей, дай мне переодеться в домашнее, я ещё поработаю. Василий, жду тебя в кабинете!
– Хорошо, дядя.
– Матрёша, а ты Дуней займись. Ей нужна отдельная комнатка, да всякие ваши штучки, у неё нет ничего, вошь в кармане да блоха на аркане. Да вызнай, что ей надо для лекарского дела. Травки-муравки там или ещё что. Тут впрочем, одна закавыка, – Никанор Иванович понизил голос. – Она немая.
– Как немая? – всплеснула руками пожилая женщина. – Что, совсем?
– Нет, не совсем, какие-то звуки издавать может, но разговаривать не умеет.
– Вон оно что! Барин, опять сироту убогую пожалели? – с улыбкой спросила Матрёна.
– Ты, голубушка, иди занимайся своими делами! – внезапно рассердился чиновник. – А то вот я тебе!
Матрёна, так же улыбаясь, поклонилась своему хозяину и обняла Дуню за плечи:
– Ну, пойдём, девица, покажу, где теперь жить будешь!
Она отвела девушку в маленькую камору и объяснила, что это будет её комната (такое Дуне и в самых смелых снах присниться не могло), объяснила, что по срочной надобности есть колокольчик: ежели зазвонит, надо со всех ног мчаться к барину, мало ли что случилось. Разговаривая с немой, прислушиваясь к звукам, которые она издавала, спросила:
– А ты с рождения немая?
Дуня помотала головой.
– Тогда тебе, голубушка, надо учиться говорить. Да, дорогая моя, надо! Ты сможешь научиться, только не ленись.
Лениться! Дуня и слова-то такого не знала, вся жизнь её была наполнена бесконечными хлопотами, когда и присесть было некогда. Только ночью упасть на тюфячок и заснуть мёртвым сном…
Далее Матрёна Тихоновна вызнала, что для приготовления снадобий девушке надо собирать цветы да травы, и обещала отправить её в ближайший лесок с одним из слуг для защиты от лихих людей.
– Знаешь, тут охальников полно! Столица! – она многозначительно подняла палец вверх. – Напугают. Без провожатого нельзя. Ну, ладно, – сменила она тему. – Пойдём, покажу, где помыться можно.
Пройдя длинными коридорами, Матрёна Тихоновна вывела девушку через заднюю дверь:
– Это баня для слуг, она как раз тёплая, иди мойся. Там и мыльня есть. Сейчас горничной скажу, она тебе одежду принесёт, переоденешься, а то, что на тебе, сжечь надо, вдруг ты нам вшей или блох привезла!
Дуня испуганно замотала головой.
– Не хочешь? – женщина засмеялась. – Тогда прачке отдадим, она выстирает! Ну, иди!
В столице всё было удивительно девушке: огромные дома, какие из дерева, какие из камня, важные господа и дамы, прогуливавшиеся кто в карете, кто пешком, множество незнакомых людей на улицах, снующих в разные стороны, спешащих по делам. Порой Дуня бросала все дела и просто смотрела на улицу, пытаясь понять, кто куда идёт и за какой надобностью.