– Ушёл? – Мирониха высунула голову.
– Ушёл, бабушка.
– Хорошо, что ты его задержал, мы с Варюшкой хоть шкуру медвежью убрали.
– Дядя Гаврила спрашивает, не надобно ли чего?
– Нефёдушка, ему сейчас снедь хорошая потребна, мясной бульон, к примеру, да где ж его взять-то? – вздохнула бабка.
– Ладно, бабушка, не тревожься, – впервые улыбнулся парень. – Лечи его, а об еде мы позаботимся.
Приехав домой с вожделенным письмом от отца, Михаил Петрович не медля ни секунды стал собираться в дальнюю дорогу. Буквально за несколько часов были уложены необходимые вещи – граф не знал, сколь долго придётся ожидать результата, – запряжены шесть свежих лошадей, приготовлены гербы, провиант; форейтор и кучер Проша, немного передохнувший перед длинным переездом, ожидали приказаний, с собой Михаил Петрович также велел поехать лакею Фоме – молодому, но ловкому и сообразительному парню (Николай был уже стар для подобных экзерсисов) – граф планировал ехать без остановок на ночлег.
– Ну вот, голубушки мои, я готов! – несколько пар глаз были обращены на него: любимая жена и Пульхерия, дети, старые слуги – все с тревогой смотрели на мужа, отца, друга и господина. – Пожелайте мне удачи!
– Спаси вас Господь, Михаил Петрович, дай вам сил и уверенности! – голубые глаза Пульхерии были огромны, как никогда.
– Мишель, я верю, что всё получится, Господь с нами! – твёрдо сказала Екатерина Ильинична.
Николай Игнатьич на правах старшего перекрестил графа, дети поцеловали папа, все присели на дорожку, и Михаил Петрович отбыл со своей миссией в Москву, приказав Проше гнать не жалея. Он собирался добраться до столицы в самые сжатые сроки и быстро провернуть там своё дело. Но… скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается. Сэкономив сутки, приехав в стольный град уставшим, но готовым к боевым действиям, граф неминуемо погряз в недрах бюрократической машины… Сначала время ушло на то, чтобы найти по данному отцом адресу дом Поветова Амоса Фёдоровича и нанести ему визит в определённые дни и часы, поскольку Амос Фёдорович весьма занятой человек и просто-запросто к нему попасть невозможно. Пришлось оставить рекомендательное письмо отца и ждать, пока вельможа соблаговолит принять. Когда это, наконец, произошло, нельзя было сразу брать быка за рога и вещать о своих нуждах, не проявляя должного уважения к высокой должности сиятельного лица.
Узнав о просьбе, с которой явился к нему сын старого друга, вельможный тучный старик улыбнулся:
– Хоть я и отошёл от дел, при дворе меня уважают, в департаменте я почётный член, поэтому, полагаю, просьбу твою, Михаил Петрович, уважить смогу. Статочное ли это дело – бастарду половину имения отписать? Ай-яй-яй! – Амос Фёдорович покачал пышными седыми бакенбардами. – Нам, дворянам, следует помогать друг другу и блюсти наши общие интересы! Правда, это не по моему ведомству: я, знаешь ли, в основном внешней политикой занимался, но есть к кому обратиться с просьбицей. Ты, Михаил Петрович, тут не жди, домой поезжай: это дело за день не сделаешь, а я нарочного пришлю, как только всё прояснится. Ну, или жди, коли есть чем время занять!
Слова эти были графу как нож в сердце: он-то хотел немедленно вернуться домой победителем на белом коне, а ему предлагали уехать ни с чем, лишь с надеждой.
– Не потеряю ли я времени, Амос Фёдорович? – вежливо спросил он.
– Не потеряешь, Михаил Петрович, уверяю тебя. Дело-то не завтра разрешится, это уж как пить дать.
Пришлось графу скрепя сердце согласиться, что дело вполне терпит. Он, конечно, вознамерился всё же ждать в столице, благо, ему было куда податься – к Потешкину Никанору Ивановичу. Поэтому сразу от высокопоставленного вельможи он направился к старому другу, который несказанно обрадовался его визиту.
– Никанор Иваныч, дело-то наше, сам знаешь, не терпит отлагательств, – жаловался он другу за рюмкой хереса.
Сидели они в кабинете Потешкина, довольно-таки строгом и непритязательном, в отличие от убранства всех остальных комнат. Аскетизм был и в занавесях на окнах, и в стенах, практически голых, лишь свадебная картина висела справа от бюро, которое единственное поражало богатством и комфортом – было понятно, что хозяин кабинета именно за ним проводит много времени. Двухуровневое, чтобы можно было работать как стоя, так и сидя, оно поражало многофункциональностью и одновременно строгостью и консерватизмом линий. Бюро-кабинет в стиле королевы Анны, вышедшее из мастерской Томаса Чиппендейла, стоило чиновнику, скорее всего, немалых денег.