– Ваше здоровье! – мужчины чокнулись и выпили.
– Я даже думаю, граф, что она ему… – Василий мигнул.
– Что?
– Что она ему нравится, представьте! – он откинулся на спинку стула.
– А девка-то хорошая?
– Она милая, приветливая, круглолицая такая… немая. Правда, не от рождения. Матрёна её говорить учит, и получается у неё.
– Ну, пусть судьба к нему благоволит, – поднял рюмку граф. – Довольно он страдал в одиночестве! За Никанора Иваныча!
– За Никанора Иваныча! – поддержал молодой человек. – Вы, Михаил Петрович, поутру будите меня, как сочтёте нужным, я привык к походным условиям.
На том и порешили.
– Едет кто-то, мин херц.
– Да вижу, – Александр присматривался к карете, запряжённой шестернёй, которая неторопливо двигалась по подъездной аллее.
– Богатый выезд, – заметил Федька. – Цугом едут. Гербы на карете.
– Кто бы это мог быть и за каким чёртом? – пробормотал помещик.
К незваным гостям в имении с недавних пор относились крайне насторожённо. Дворня тоже переполошилась: каждый раз, когда кто-то приезжал, начинали происходить события, чаще плохие. Отовсюду за каретой следили встревоженные глаза.
– Кого это к нам несёт? – спросил Гаврила у Ивана, который как раз пришёл к нему с рваной сбруей.
– Где? – он обернулся и увидел роскошную карету, сделанную в мастерской придворного петербургского Конюшенного двора по эскизу самого Иоганна Конрада Букендаля. В глаза бросился знакомый герб, и сердце бухнуло в рёбра.
– Это граф Михаил Петрович пожаловал… – прошептал он. – Тот, у которого я учительствовал…
– Твой благодетель? – прищурился на выезд Гаврила. – Коляска у него знатная, кони отменные.
– У графа один из лучших выездов в городе, на это он не скупится. Я пойду, а то мало ли чего, вдруг лошадок надо будет принять.
На самом деле Иван почувствовал такую безотчётную тревогу, что не смог оставаться в кузне. Он стоял и смотрел, как из кареты легко выпрыгнул рыжеволосый молодой человек, в котором сразу признал Василия Алексеевича, а следом, изящно склонив голову, вышел Михаил Петрович. О чём они говорили, конечно, не было слышно, но затем Александр широким жестом пригласил их в дом, и высокая сухощавая фигура графа исчезла в дверном проёме. Поместье как будто проглотило их…
– С нынешнего дня будешь чистить отхожие места! – Александр Андреевич, ехидно улыбаясь, смотрел на сводного брата.
– Как прикажете, барин, – на безучастном лице Ивана ничего не отразилось.
– Это работа не тяжёлая, как раз для тебя. На первое время. Потом подумаю, куда тебя определить.
– Слушаюсь.
– И что, так прямо и пойдёшь с говном возиться? – продолжал измываться Саша.
– Пойду, барин, – таким же безразличным голосом ответствовал Иван.
– И ничего не скажешь против? Промолчишь?
– Такая же работа, как и все. Её тоже кто-то должон сполнять. Можно идти, ваша милость?
Помещик минуту рассматривал строптивца, потом тяжело вздохнул и бросил карандаш на стол:
– Возвращайся в конюшню.
Иван посмотрел на барина с непониманием:
– А нужник как же?
– Ты оглох, что ли?! – мгновенно разъярился барин. – Что я тебе приказал?!
– Идти в отхожее место, – на лице крепостного не дрогнул ни один мускул.
– А потом?!
– Потом возвращаться в конюшню.
– Пошёл вон с глаз моих, дурак! – Саша выскочил из-за стола.
– Как прикажете, барин. Куда идти? – серые глаза смотрели с почтением.
– Вон я сказал!! – лицо помещика побагровело.
Иван поклонился и вышел из кабинета. За дверью потянул в усмешке уголок губ:
– Не лопни от злости раньше времени… братец. Посмотрим, кто посмеётся последним.
Тряхнув головой, отогнал мысли. Увидел, как кучер тронул лошадей и пошёл навстречу.
– Здорово, Прохор! – взял под уздцы коренника, повёл к конюшне.
– И вам поздорову, – отозвался Проша.
Два ражих форейтора соскочили с запяток и подошли к Ивану:
– Как звать?
– Иван.
– Ты конюх здешний?
– Робя, это Иван Андреевич, – строго сказал Прохор. – Вы его не застали у графа.
– А! – парни переглянулись. – Это из-за тебя мы здеся?
– Наверное, да. Надолго ли, Прохор?
– Его сиятельство велел дать лошадкам отдохнуть, Иван Андреич.
– Не называй меня так, – тихо сказал парень. – Просто Ваня или Ванька. Мало ли что…
Они стали молча распрягать лошадей.
– Как Михаил Петрович и Екатерина Ильинична? – не выдержал Иван.
– Всё хорошо, слава Богу. Дай Бог им доброго здоровья, всем бы таких господ, как они.