– А… – парень сглотнул. – Пульхерия Ивановна как поживает?..
– Пульхерия Ивановна в добром здравии, но очень грустна, ажно сердце разрывается на неё глядеть… Об вас… тебе всё печалится, – тихо ответил кучер.
Иван двинул скулами и замолчал.
– Если нетрудно, будьте любезны объяснить мне суть вашего приезда, – Александр вопросительно смотрел на нежданных гостей, расположившихся напротив него в креслах. Вернее, граф сидел, а чиновник в наглухо застёгнутом строгом сюртуке стоял у него за плечом.
– Александр Андреевич, возможно ли поговорить без свидетелей? Дело весьма деликатного свойства, – с улыбкой сказал граф.
– Федя, – помещик даже не взглянул на камердинера.
Фёдор кивком отправил охранников за дверь, сам остался рядом с хозяином.
Михаил Петрович вопросительно приподнял бровь.
– Это мой доверенный человек, можете говорить при нём, – без улыбки ответил Саша.
– Нас уже представили, но повторюсь: я Михаил Петрович Завадский, мой род возведён в графское Российской империи достоинство государем императором Петром Великим! – граф слегка склонил голову.
– А я Александр Андреевич Зарецкий, сын генерал-аншефа Андрея Александровича Зарецкого, служившего и вышедшего в отставку при Екатерине II Алексеевне, честной службой заработавшего состояние, единственным законным наследником которого я являюсь! – Александр отвесил такой же вежливый поклон.
– Это Василий Алексеевич, мой поверенный в делах.
– Василия Алексеевича я узнал, не так давно он был здесь с проверкой поместья и вроде бы не нашёл никаких нарушений и злоупотреблений. Так, Василий Алексеевич?
Чиновник утвердительно склонил голову.
– Так в чём же дело? Откройте, я просто сгораю от любопытства! – улыбнулся Александр.
Граф поменял местами ладони на трости, кашлянул и сказал:
– Дело весьма важное, я бы даже сказал, государственное, Александр Андреич.
– Я слушаю со всем вниманием! – помещик даже наклонился вперёд.
– У вас в поместье находится один молодой человек, познания и способности которого могли бы послужить во славу Российской Империи, коей мы в равной степени являемся подданными – и вы, и я, – начал граф и сделал паузу.
– Безусловно, так, – подтвердил помещик. – Нет в жизни большего блага, чем служба государю императору.
– И я облечён от департамента внутренних дел его императорского величества Павла I Петровича поручением, выполнение коего почитаю величайшим доверием и особливой миссией, возложение же оной принял со всевозможнейшим почтением и радением, – состроив сию замысловатую фразу, достойную красноречия какого-нибудь восточного паши, Михаил Петрович замолчал и со значением воззрился на своего собеседника, на лице которого отразилось недоумение.
– Что-то я ничего не понял, граф. Нам здесь, в глухомани, не доводилось слышать подобных речей, посему прошу пояснить вашу миссию.
Но Михаил Петрович не собирался так просто сдаваться.
– В силу невероятной важности сего поручения, возложение которого на мои слабые плечи и обременение скудного ума нижайше почитаю высочайшим доверием, смею от имени самого главы департамента внутренних дел его императорского величества обратиться к вам со следующей просьбой.
– Так просьба-то какая? – помещик начал терять терпение.
– Просьба или, вернее, высочайшее повеление состоит в следующем: выдать нам холопа вашего Ивана, сына девки Татьяны, для определения его на государственную службу во имя процветания Российской Империи, верными подданными которой мы с вами такоже являемся.
– Граф, вы серьёзно? – Саша наклонился вперёд, уставившись прямо в глаза своего визави. – Российской Империи ужели смерды понадобились? Али оскудела земля наша талантами, коих среди свободных людей предовольно? Статочное ли дело холопа посконного с грязной рожей на службу призывать?? Только вчера он у меня нужники выгребал, а ныне государевы дела вершить будет?! Да вы в своём ли уме?
– Вы, господин Зарецкий, не забывайте, что, говоря со мной, говорите с департаментом внутренней политики, лицом коего на данный момент я являюсь, – с небольшой угрозой в голосе сказал Михаил Петрович. – Да возвратятся абие словеса ваши! Смею напомнить, что Великий император Пётр утверждал о необходимости привлечения простонародного люда к возвеличиванию страны, сиятельнейший князь Александр Меньшиков тому доказательство! И ни один грамотный человек не забудет Михайлы Ломоносова, который такоже был государственным крестьянином, а взошёл на первейшую ступеньку в науке, технике, истории, литературе. Довольно ли с вас?