– Ну, как Меньшиков кончил, мы с вами тоже знаем, а Ломоносов был именно что государевым крестьянином. Ванька же мой крепостной, и особых талантов во славу Отечества я в нём не примечаю, потому не считаю возможным передать сию собственность в ваши руки, – заключил Александр.
– А вот это, господин Зарецкий, не зависит от моего или вашего хотения, таково поручение, возложенное на меня лицами, стоящими на ступенях государственной службы куда выше, нежели мы с вами можем представить. Поелику я обязан выполнить поручение, не следует вам, Александр Андреевич, поднимать глас протеста.
– Инако же что?
– Инако вы можете вынудить меня применить силу.
– Однако! А имеется ли у вас бумага, оправдывающая ваши полномочия?
– Безусловно, таковой документ имеется! Василий Алексеевич!
Чиновник немедля расстегнул портфель, достал бумагу и протянул помещику. Саша и Федька из-за его плеча стали внимательно изучать грамоту с печатью.
– Обратите внимание на высочайшую подпись и личную печать самого государя императора, – указал Михаил Петрович.
– Я вижу, – молодой барин вернул документ. – Только я не заметил, где прописано имя моей собственности, которую вы должны забрать, или моё имя, как держателя этой собственности.
– Это, Александр Андреич, так называемый открытый лист доверенности, который позволяет предъявителю сего вершить дела государственной важности по своему усмотрению. Только особы, приближённые к государю императору удостаиваются почести получить подобный документ, – назидательно произнёс Василий.
Но молодого помещика не так-то легко было устрашить.
– А вот я полагаю, господа, что вы прибыли сюда исключительно по своей воле вершить самоуправство, – заявил он. – Но даже ежели и так, давайте послушаем мою собственность, что она скажет. Фёдор!
– Что изволите, ваша милость? – изогнулся тот в почтительном поклоне.
– Кликни Ваньку. Мы в столовую пока пойдём. Господа, прошу вас, – обратился он к незваным гостям. – Плохим бы я был хозяином, если б не предложил вам с дороги отдохнуть да отобедать с нами по-простому, по-деревенски! Пожалуйте!
Пришлось проследовать за барином в столовую за накрытый стол, хотя ни графу, ни Василию кусок в горло не лез, они с нетерпением ожидали прихода Ивана Андреевича.
Найдя Ивана в конюшне, где он чистил денник, Фёдор, не говоря ни слова, схватил его за ворот и прижал к стене, приставив к горлу нож.
– Слушай, скот, – произнёс с угрозой. – Будь моя воля, я бы давно тебя вздёрнул на суку, но барин наш милостив. Тебя требует пред свои ясные очи. Ежели что спрашивать будут, говори, что всем доволен и иной доли не хочешь. Понял?! – прижал лезвие ещё сильнее, так что проступила капля крови.
– Понял, как не понять, – прохрипел Иван.
– А коли посмеешь что супротив барина ляпнуть, мы благодетелей твоих мигом порешим, так что и следов не останется! Уж это точно!
Иван сглотнул, кадык скользнул вверх-вниз под лезвием, и камердинер отнял нож:
– Пошёл!
– Вот и он, господа! – воскликнул Саша, и глаза присутствующих обратились на вошедшего.
Михаила Петровича поразил прежде всего внешний вид своего друга, а именно худое лицо и запавшие глаза, горевшие каким-то внутренним огнём. На простецкую одежду он даже не обратил внимания. Василий Алексеевич, который не так давно видел Ивана, также отметил в нём перемену: пропала нервозность, что им вдвоём с дядюшкой бросилась в глаза в прошлый приезд, зато во всём облике появилась невозмутимость и уверенность.
– Звали, барин? – спросил Иван.
– Звал. Вот эти господа… поздоровайся, кстати, с ними.
– Доброго вам здоровья, – парень отвесил поясной поклон.
– Так вот, они хотят задать тебе пару вопросов. Спрашивайте, вот он перед вами, надёжа России!
– Ваня, как тебе живётся? – дрогнувшим голосом спросил Михаил Петрович.
– Благодарствуйте, барин, всем премного доволен.
– А не хотел бы ты поехать в столицу на государственную службу?
– Благодарствуйте покорно, мы люди маленькие, нам и тут хорошо.
– Парень, ты говори как есть, ничего не бойся! – вмешался Василий.
– А чего мне бояться? – Иван пожал плечами. – Барин наш милостивец, зазря не обижает. Что я буду на государевой службе делать? Всяк сверчок знай свой шесток.
Василий Алексеевич внимательно посмотрел на парня и сказал:
– Vade mecum (иди со мной).
– Abeo periculosum (уходите, здесь опасно).
– Et vos? (А ты?)
– Dum spiro, spero. Сum sit impossibile (пока это невозможно).
– Стоп! – Александр стукнул ладонью по столу. – Господа хорошие, о чём изволите беседовать?!