– Видит Бог, добрые люди, я его простил, потому что брат он мне! Брат!! – воскликнул Иван. – Но Савву простить не могу! И Пульхерию тоже!
– Что ты хочешь?! – продолжал верещать помещик. – Что?? Только скажи, я всё тебе даааам! – его крики перешли в оглушительный вопль. Первый удар располосовал белую кожу, кровь брызнула.
Александр забился, пытаясь вырваться, но тщетно. Второй удар бросил его к столбу, третий как будто вышиб весь воздух из лёгких, и он перестал кричать, только сипел.
– За Савву! За Пульхерию! – с каждым разом приговаривал Иван, вкладывая всю неизбывную боль в замах руки.
Саша обвис на верёвках после десятого удара. Белая кожа спины была порвана в лохмотья, местами её куски свисали на тончайших волокнах плоти. Дряблый живот, истёршийся о корявую поверхность столба, тоже кровоточил.
– Отлейте его! – приказал Иван.
Несколько вёдер холодной воды привели несчастного в чувство.
– Ну что, ваша милость, по нраву ли? – с издёвкой спросил у своего хозяина.
– Тебя поймают… и вздёрнут… – еле слышно пробормотал помещик.
– А это уж как Бог даст! – ухмыльнулся Иван. – На всё Его воля!
Отступил и вновь занёс руку. Отвесив ещё с дюжину ударов, отшвырнул кнут и обернулся к молчаливой толпе, внимавшей ему:
– Я наказал вашего барина! Хотите – вершите свой суд!
– Ванятка, – после небольшой паузы выступил Гаврила. – Никому из нас он не содеял зла боле, чем тебе… Негоже нам убивцами становиться. Оставь его…
– Есть ещё один человек, которому этот душегуб жизнь поломал! – сверкнул глазами Иван. – Но воля ваша, пусть будет так.
Было видно, что возбуждение потихоньку оставляет его, грозовые волны, которые источало его тело, исчезли, облик кровавого бога развеялся, дыхание успокоилось. Иван провёл ладонью по растрёпанным волосам, посмотрел на руки:
– Надо умыться… – вздохнул, окончательно приходя в себя, оглянулся на Александра. – Дядь Гаврила, пусть пока повисит, решу, что с ним делать, позже…
– Хорошо, Ванятка.
– Затушите костры, светает, – Ваня прищурился. – А это кто там?
По двору, шатаясь и озираясь, шёл гонец от графа Завадского.
– А где барин?.. – пробормотал он, утирая пот с лица.
– Тебе зачем? – спросил Иван.
– Весть принёс от графа Кабацкого…
– От кого? – захохотал парень. – Завадского, может быть?
– Да всё едино… барин-то где? – уже тревожно спросил мужичонка. – Чево тут у вас творится? Чевой-то ты весь в кровишше?!
– Вон твой барин, – ткнул пальцем в столб.
Мужик оглянулся и ахнул:
– Богородице Пресвятая Дева Мария! Что ж это?? Святители Господни!
– А что с энтим делать-то? – спросил Гаврила.
– Да то же, что и с остальными! – отмахнулся Иван.
– Пороть, что ли? – не понял кузнец.
– Чево пороть?! – возмутился мужичонка.
– Дядя Гаврила! Разберись сам, будь добр! – Иван отвернулся и пошёл к колодцу.
– Иван Андреевич! – Василий, до того терпеливо ожидавший в стороне, побежал за ним.
– Ну что ещё? – повернулся Иван. – А… это ты, Василий Алексеевич, всё ещё здесь? Я же велел тебе уйти подобру-поздорову! – в голосе внезапно прорезалась властность.
– Иван Андреевич, – начал молодой чиновник. – Я хочу остаться с вами. Поймите, я должен, я… – он смешался. – Умоляю… мне это необходимо!
– Понять тебя я не могу, Василий Алексеевич, не обессудь, – прожигая его взглядом, сказал Иван. – Но коли ты так просишь… Гнать взашей тебя я тоже не могу…
– Спасибо! – радость обожгла огнём. – Вот ещё что, у меня с собой грамота, в которой написано, что податель сего действует по волеизъявлению самого государя императора, – чиновник протянул свиток.
– Та самая… Ты, Василий Алексеевич, у себя её оставь, сохранней будет, – Иван хотел положить руку ему на плечо, но вспомнил, что весь в крови. – Пойду умоюсь.
Не успел он сделать несколько шагов, как раздался звонкий крик:
– Ванечка, постой! – и невысокий парнишка подбежал к нему, улыбаясь во всё лицо. – Погляди-ка!
– Ариша?! – воскликнул Иван. – Ты что это придумала?? Зачем?!
– Ваня, я с тобой буду сражаться! – топнула она ногой. – Я давно решила, вон, у девушек спроси! Я сказала, если Ваня подымется, я с ним хоть в огонь, хоть в воду! Гляди! – она сдёрнула шапку, волосы пышным облаком окутали лицо.
– А косу-то куда дела? – опешил Иван.
– Отрезала! Зачем мне коса, если я биться собираюсь? – зелёные глаза смотрели смело, веснушки отчаянно топорщились. – Я так решила, и ты мне не указ!
Иван вздохнул:
– Ежели ты решила, то слушаться будешь как миленькая! Что я говорю, то и будешь делать, поняла?