Они долго смотрели друг на друга, ничего не говоря, потом она тихо спросила:
– Я меняю вырезки почти каждый день, и эта почти новая. Значит, ты ее узнал?
Он кивнул.
– Кем она была?
Много-много лет судьба Лели была ему неизвестна, но в глубине души он всегда пытался убедить себя, что она будет жить вечно. Даже тогда, когда война в Сирии была самой беспощадной и отвратительной и никто не знал, кого убили и кто убивал, он надеялся, что Лели сможет уцелеть в этом аду, потому что если кто-то и был на это способен, то только Лели. И все же она лежала там, на песке, и Роза спрашивала, кем она была. А не кто она.
Он убрал руку с вырезки и откинул голову, чтобы набрать побольше воздуха в легкие и сказать то, что ему хотелось.
– Лели Кабаби была человеком, который приютил мою семью, когда мы бежали из Ирака. Мой отец был инженером и государственным служащим и в какой-то момент через партию БААС оказался близок к Саддаму Хусейну. Однажды он неосторожно покритиковал Саддама. Если бы отец происходил не из шиитов, может быть, это сошло бы ему с рук, но в те дни критические высказывания и ошибки шиитов означали для таких, как он, смерть. Отца предупредили за час до того, как подручные Саддама пришли за ним. Мать и отец приняли мгновенное решение бежать. Они не взяли с собой ничего, кроме нескольких украшений и меня. Мне был один год, когда Лели Кабаби впустила нас в свой дом в Саб-Абаре в юго-западной части Сирии. Мы жили у нее, хотя не состояли с ней в родстве, и это продолжалось до тех пор, пока отец не получил возможность работать в Дании. Мне было всего пять лет, я был жизнерадостный маленький мальчик, когда мы приехали сюда.
Он еще раз посмотрел на газетную вырезку, безуспешно пытаясь понять, о чем говорил невидящий взгляд Лели.
– Ты должна понять: Лели Кабаби была нашей спасительницей. И вот…
Он попробовал прочитать текст под фотографией, но буквы поплыли. О боже, какой ужасный, ужасный день. Силы его иссякли.
– Мне очень жаль тебя, Асад, – прошептала Роза. – Я не знаю, что тебе сказать.
Она покачала головой. А что она МОГЛА сказать?
– Если ты хочешь узнать об этой истории что-то еще, то у меня есть вырезки из иностранных газет, в которых больше деталей. Я помню, где они, потому что все случилось несколько дней назад. Принести?
Он кивнул, и Роза вышла из спальни.
Вернувшись, она положила коричневую архивную коробку рядом с ним на кровать и открыла.
– Вот вырезки из «Таймс». Они раздули это дело, потому что жертва была такой нетипичной. Посмотри на дату. Статья опубликована на следующий день после того, как испанская газета заговорила об этой истории, и чтение это очень тяжелое, Асад. Хочешь, я буду читать тебе вслух? Ты скажешь, когда надо остановиться.
Он покачал головой. Он хотел читать сам, чтобы иметь возможность лучше контролировать себя.
Асад стал читать. Подобно осторожному пешеходу, который на цыпочках идет по ненадежному висячему мостику, его взгляд передвигался маленькими шажками от слова к слову. Статья была переполнена деталями, это Роза уже сказала, и все живо вставало перед глазами. Длинный ряд трупов, лежавших на берегу, пена вокруг рта жертв – все было подробно описано. Из статьи вытекало, что первым выплыл джихадист. Кожа на лице у него была со множеством порезов, оставшихся после сбривания большой бороды, которая являлась обязательной принадлежностью джихадистов.
Асад боролся с картинами, которые возникали у него перед глазами, и пытался ответить на вопросы, появившиеся при чтении статьи. Почему Лели решила бежать? Что произошло?
Роза протянула ему еще одну газету.
– На следующий день в «Таймс» появилось вот это. Я сразу скажу тебе, Асад, потому что это ужасно. Пожилая женщина не утонула, ее убили. Поэтому я и повесила ее фото на стену, чтобы выразить то, как мне ее жаль.
Плечи Асада опустились.
– Ей в шею воткнули какой-то острый предмет. Вчера был опубликован акт вскрытия. В легких почти не оказалось морской воды, Асад. Так что она уже умерла или умирала, когда ее выбросили в море.
Асад был не в состоянии что-либо понять. Этого доброго радушного человека, в котором не было ни капли зла, убили. Какой звероподобной тварью надо быть, чтобы совершить такое? И зачем?
Он взял газету. Фото отличалось от того, что было помещено здесь прежде. Немного другой ракурс, но взгляд и положение тела те же самые. Он еще раз посмотрел на женщину. Она была в точности такой, какой он ее запомнил. Ладони ее лежали на мокром песке. Эти руки ласкали его; рот, который пел для него; и глаза, которые внушали ему веру в то, что все будет хорошо.