— Я не вижу этих денег, — сказал Лукас. — На данном этапе они — просто бумага. — Помолчав, он добавил: — А страховка? У Энди есть страховой полис?
— Да. — Данн наморщил лоб и потер подбородок. — И весьма солидный.
— Кто получит деньги в случае ее смерти?
Данн пожал плечами:
— Дети… если только… О Господи! Если дети умрут, деньги получу я.
— Вы — единственный наследник?
— Да… не считая Нэнси Вулф, которая получит полмиллиона. Их сотрудничество оказалось весьма успешным, и они оформили страховку на случай смерти одного из партнеров, чтобы выкупить половину офиса.
— Для Нэнси Вулф полмиллиона — большая сумма?
Данн задумался.
— Приличная. Она зарабатывает от ста пятидесяти до ста семидесяти пяти тысяч долларов в год, но значительную часть съедают налоги. Полмиллиона ей пригодились бы.
— Вы разрешите нам посмотреть записи вашей жены?
— Конечно. Почему бы и нет?
— Многие медики считают, что записи психотерапевтов должны быть защищены.
— Я подпишу решение, — сказал Данн. — Вы его привезли?
— Я пришлю его вам сегодня.
Взглянув на Лукаса, Данн спросил:
— Чем это вы играете?
— Кольцом.
— А… Женитесь или разводитесь?
— Подумываю жениться.
— Брак — это прекрасно, — сказал Данн. — Посмотрите. Все в коробках. Для каждой вещи — своя коробка.
— Вы… слишком легко относитесь к этой ситуации.
Лицо Данна словно окаменело.
— Дейвенпорт, мне так страшно, что я едва ворочаю языком. Я никогда не испытывал такого страха, от которого пересыхает во рту. Я думал, что это образ, но, оказывается, это правда… Вы должны их найти.
Лукас поднялся.
— Никуда не уезжайте.
— Хорошо. — Данн бросил взгляд на Лукаса. — Вы — крепкий парень, верно?
— Вероятно.
— Готов поспорить, вы — футболист.
— Хоккеист.
— Да, у вас шрамы… Думаете, я вам по зубам? — Данн расслабился и слегка улыбнулся.
Лукас кивнул.
Данн спросил:
— Как, по-вашему, вы найдете мою жену и детей?
— Непременно.
— Но вы не знаете, в каком они будут состоянии, — заметил Данн.
Лукасу казалось, будто что-то давит на него.
— Не знаю, — признался он.
Глава 4
Отдел по расследованию убийств напоминал редакцию бедной городской газеты. Кабинки детективов были разделены невысокими перегородками, столы завалены бумагами. Все свободное пространство занимали металлические шкафы разных оттенков серого или желтовато-серого цвета. На стенах и досках для объявлений висели старые записки, распоряжения, приказы, карикатуры. На шкафу для документов стоял старый радиоприемник с круглой шкалой настройки — такие выпускали в шестидесятых годах. Из динамика доносился голос:
«…одно из самых громких преступлений со времен изнасилования сабинянок и до линдберговского похищения, происшедшего в нашу эпоху…»
Лукас замер у двери, держа в руках пластмассовый стаканчик с куриным бульоном. Голос показался ему знакомым, но Лукас не мог вспомнить, кому он принадлежит, пока ди-джей не произнес: «Вы слушаете Билли Уокера по прозвищу „Блэкджек“, Эдина продолжает задавать вопросы доктору Дэвиду Гедлеру… Доктор Гедлер, минуту назад вы сказали, что жертвы киднеппинга принимают сторону похитителя, отождествляя себя с ним. По-моему, это прекрасный пример того, что происходит, когда наша либеральная школьная система засоряет мозги детей политическим бредом; молодежь поддается этой обработке, поскольку она исходит от людей авторитетных — от профсоюзных шавок, называющих себя учителями…»
Гедлер возразил мягким, трагическим голосом: «Понимаю ваши чувства, хотя не могу полностью согласиться с вами: существует много хороших учителей. Да, подобная идентификация часто имеет место и начинается в первые часы после похищения. Жертвы подсказывают преступнику, как обмануть полицию…»
Лукас уставился на приемник, не веря своим ушам. Грив за столом ел шоколадный батончик.
— Он говорит, как чертов политикан, да? Похоже, он только и мечтал попасть на радио. Вышел из школы и тотчас отправился в студию.
— И давно он в эфире? — Лукас допил бульон и бросил стаканчик в корзину для мусора.
— Час, — ответил Грив. — Кстати, вас ждет толпа репортеров.
— Ну их к черту, во всяком случае, пока.
В офисе находилось довольно много сотрудников: люди из отдела по расследованию убийств и преступлений, связанных с насилием, а также их коллеги из полиции нравов, отдела сексуальных преступлений и разведки. Почти все они ели и пили. В комнате пахло кофе, кукурузными хлопьями и пиццей.